АТРИум

– Наши отцы не поднимали руку на женщин. – В его холодном взгляде читались уравновешенность и спокойствие. – Даже если это были их враги. Цени предания, Варус. Пошли. Нам нужно успеть к ущелью.

«Да, Варус, – Кудесник встретился с ним взглядом, – цени свои предания! Быть может, останешься жить».

Поселок превратился в руины, усеянные трупами и фрагментами тел людей и монстров. Кудесник знал, что четвероногие циклопы не оставят целым ни одно строение, в котором будут прятаться люди, что они сравняют с землей дома, из которых церберы не смогут достать никого из прячущихся там, и разрушат все постройки, в которых учуют присутствие гомо сапиенса. В истории средней полосы зафиксировано всего несколько случаев полного уничтожения поселков крушерогами. Обычно хорошо вооруженные стражники давали этим лупоглазым тварям достойный отпор, но от наемников, кое-как контролировавших пропуск посетителей в поселок, ожидать надежной защиты в случае подобного нападения не приходилось. Каран-Яму отстроят, в этом даже нечего сомневаться – уж очень удачно он расположен – прямо на перекрестке многих бродяжьих маршрутов. Но пока что Каран-Яма послужит опытом для многих, как самый, наверное, яркий пример скопидомничества и беспечности посельчан, посредственного отношения к фортификациям, недосконального отбора наемников и абы какой организации пропускного контроля.

Дорога до спасительной расщелины была усеяна трупами бродяг, поселенцев, церберов. Видимо, поняв, что поселок им не удержать, люди бросились искать прибежища в этой расщелине, но твари из параллельного мира не дали им до нее добраться. И если кому-то посчастливилось в нее попасть, это была мизерная часть всех тех, кто нуждался в защите.

В самой же расщелине, начинавшейся метрах в ста за пределами поселка, все было на удивление цивилизованно. Тянувшуюся вверх по склону черную прорезь кто-то предупредительно обнес колючей проволокой, а в том месте, где в нее можно было спуститься, посельчане выдолбили ступени и даже сделали некое подобие поручней.

Узкий коридор, позволяющий продвигаться только цепочкой, оказался довольно глубоким. Как кроличья нора, всплыла в голове у Кудесника ассоциация. Уже на половине спуска стало настолько темно, что «монголы» включили приделанные к стволам автоматов фонари, освещая путь впереди. Сполохи на небе, необычайно яркие наверху, здесь напоминали мерцание свечи.

Когда пещера резко раздалась в стороны, образуя пространство, достаточно свободное для временного убежища, двигавшийся первым Найан остановился. Дальше коридор снова сужался и уходил в темноту. Найан посветил вниз, затем покрутил фонарем вокруг – здесь все указывало на то, что это место посельчанами использовалось в качестве убежища: разбитые пивные кружки, окурки, гильзы, тряпье.

– Ждем здесь, – сказал он, оглянувшись. – Всем на землю, лицом вниз.

– Может, глубже спуститься? – робко предложил Мирон.

– Заткнись и рылом в землю, – повторил Найан и толкнул Кудесника в дальний угол. Хлопнул ладонью по макушке, когда тот попытался, вытянув шею, отыскать в толпе «монголов» Лену, и залег возле него.

В тот же миг почва под ними задрожала. По расщелине словно прошла невидимая волна, а за ней прокатился низкий гул. У Кудесника, впервые увидевшего сияние вне экранированных стен, создалось впечатление, будто над головой один за другим в глубь расщелины пролетают реактивные истребители. Чуть ли не чиркая по волосам. Пещера затряслась как в лихорадке, на головы сыпалась земля и мелкие камешки.

А перед закрытыми глазами разгорался свет. Он проникал сквозь плотно сжатые веки, сквозь одежду, сквозь стены расщелины. Он исходил от загадочного шпиля, но казалось, что он зарождался внутри сознания.

Сияние…

Мощный удар снизу подбросил всех лежавших сантиметров на пять над полом. Никто не мог объяснить этот феномен, но удары раздавались снизу, будто на свет сияния из-под земли прорывался сверхгигантский крушерог. Небо вдруг вспыхнуло так ярко, что, казалось, свет начнет разъедать каменные стены расщелины, поглощать, растворять все вокруг в своей бескрайней белизне. Позже некоторые старожилы скажут, что такого мощного сияния не было уже лет десять.

Вокруг лежащих людей разливалось синеватое марево, по нему бродили синие и белые сполохи, но люди этого не смогли бы увидеть, даже если бы открыли глаза. Белизна, забившая собой каждую клетку сетчатки глаз, не позволяла увидеть ни собственную руку, ни черную землю. А небо тем часом занималось фиолетово-белым пульсирующим заревом, это формировалась самая мощная квантовая вспышка сияния, которая может закончиться через миг, а может длиться несколько часов.