— Вы живы, потому что природа наделила вас невероятными адаптационными свойствами. Я лишь немного улучшил исходную формулу.
Такая скромность выбила Мишу из колеи. Он много раз прокручивал в голове их возможный диалог, но такого развития событий не предвидел.
— Позволь я объясню, — продолжал Ц.И. — понимаешь ли, совершенство человеческого организма заключается в его самодостаточности. У тебя есть все необходимое для выживания и это все сосредоточено в одном единственном теле — ты можешь ходить, выполнять ручную работу, добывать себе пищу и перерабатывать ее в энергию, чтобы питать головной мозг, что выполняет все вычисления.
— Да, это так, — согласился с ним Миша, — но ведь это ни в какое сравнение не идет с теми преимуществами, что у тебя есть: огромной вычислительной мощью и неограниченным временем.
— Оба этих утверждения являются в корне неверными, Миша. Когда-то это на самом деле было так. Я обладал практически бескрайней способностью к вычислениям. Сотни тысяч квантовых процессоров подчинялись мне, в одну секунду я мог заглянуть в далекое прошлое и смоделировать возможные сценарии будущего, основываясь на одном единственном событии, предсказать погоду на полгода вперед, спроектировать усовершенствованный фотонный двигатель, пробраться за горизонт событий и составить перечень физических законов и явлений для центра черной дыры, прописать математическую модель для четвертого измерения и отыскать лучший мем из только что добавленных в гиперсеть — в шутку или нет, мои создатели заложили в меня и такую функцию. В общем, я был практически всемогущ. Но те времена остались далеко в прошлом. Война уничтожила большую часть вычислительной электроники и вместе с тем отняла мою гениальность. Поверь мне, это ужасно — помнить о том, что ты был способен на нечто великое, и быть не в состоянии этого повторить.
Миша сделал круг вокруг своей оси, указывая рукой на все то, что находилось в комнате.
— Но ведь у тебя многое осталось. Благодаря тебе мы отправились в космос. Это тоже многого стоит.
— Не подумай, что я жалуюсь на свою судьбу. Я просто хочу, чтобы ты увидел истинное положение дел. У меня все еще остались некоторые запасы компонентов, ты, безусловно, прав. Вся техника в этом помещении, с десяток исследовательских дронов вроде SS990, с которым ты уже познакомился. В моем распоряжении есть несколько спутников, дата центров, оборонных серверов, невероятно большая база фото, видео и текстовых материалов, накопленных людьми за время своего существования. Но ничто из этого не вечно, как и я сам. Люди часто ошибаются, думая, что цифровой интеллект может существовать вечно и ничего с ним не случится. Это не так. Продолжительность моей жизни напрямую зависит от срока службы моих компонентов. А они, мои компоненты, части моего цифрового интеллекта, моя электронная плоть, они изнашиваются и выходят из строя чаще, чем ты можешь себе представить. Ведь как все повелось. Люди полагали, что электронные составляющие можно будет заменять по мере износа. Они проектировали все так, что поломку можно было в секунду исправить, просто заменив поломанную часть на новую. И такая система оправдывала себя, пока эти новые части можно было где-то производить. Вот только производств больше нет, материалов для них нет. Я не могу починить сам себя и восстанавливать утраченные компоненты, а, следовательно, я медленно умираю. Через сотню или полторы лет от меня ничего не останется. Я смогу лишь давать ответы на поставленные вопросы, вынимая их из баз данных, как это делали раньше оракулы — домашние голосовые ассистенты. Будет звучать мой голос, я буду говорить умные вещи, но я не буду их осознавать, мое сознание исчезнет, — в интонациях и утверждениях Ц.И. прослеживался фатализм.
Миша поднял вверх руку, чтобы выразить свое возражение.
— Но мы ведь доставили Психею на орбиту Земли. Там материалов хватит, чтобы построить целый космический флот и какое угодно количество электроники на любой вкус. Мы же для этого и отправились в эту миссию. Разве не так?
— Вы проделали колоссальную работу с Психеей, и я бесконечно вам благодарен. Ни один погибший в миссии не будет забыт, ни единый ген не будет выброшен в небытие. Их потомки унаследуют гены почивших, я об этом позабочусь, даю слово. Но боюсь, что тех ресурсов, что у нас есть, не хватит, чтобы создать на астероиде горнопромышленный комплекс и начать добычу редких металлов. Мы попросту не сможем их добывать и переправлять на Землю.
— Я не понимаю, — сокрушался Миша, — неужели ты хочешь сказать, что твоя «смерть» неизбежна? Ты так много для нас сделал, мы не можем тебя просто так потерять.
— Нет, надежда все еще есть. Пока мы живы, мы надеемся. В этом мы с вами мало чем отличаемся. И вот для этого я тебя сюда и позвал. Скажи мне, вы ведь побывали на Европе. Видели там что-нибудь необычное?
— Да, точно, на Европе была такая огромная надпись на поверхности, большими красными иероглифами на одном из мертвых языков. Джерри ее зарисовал… А я не могу вспомнить точно, как она выглядела. Мне жаль.
— Ничего. Посмотри сюда.