Ацтек. Гроза надвигается

Старина Икстли-Куани! Я настолько обрадовался, услышав это имя, что чуть было не бросился со всех ног к остроконечному флажку, где и стоял мой учитель, поносивший последними словами нескольких весьма несчастного вида новобранцев. На челе его красовался головной убор из перьев, сквозь носовую перегородку было продето костяное украшение, в руке куачик держал щит со знаками его имени и воинского ранга. Я опустился на колени и поскреб землю в торопливом жесте целования, после чего обнял его, словно давно потерянного, а теперь нашедшегося родича, и воскликнул:

– Господин Пожиратель Крови! Как я рад видеть тебя снова!

Остальные воины захихикали. Немолодой куачик побагровел и грубо оттолкнул меня в сторону, брызгая слюной:

– А ну-ка отвали! Клянусь каменными яйцами Уицилопочтли, с тех пор, когда я в последний раз выходил на поле боя, армия сильно изменилась. Сперва дряхлые старые ворчуны и прыщавые юнцы, а теперь это! Что они теперь, специально набирают куилонтин? Собираются зацеловать врагов до смерти?

– Это я, господин! – крикнул я. – Твой ученик! Командир Ксокок отправил меня в твой отряд. – Мне потребовалось время, чтобы сообразить: Пожиратель Крови наверняка обучил на своем веку сотни мальчишек и он никак не может мгновенно, даже не порывшись в памяти, вспомнить и узнать одного из них.

– А, Связанный Туманом? – воскликнул он наконец, но далеко не с той радостью, какую выказал я. – Говоришь, направлен ко мне? Выходит, ты вылечил глаза, да? Теперь, надеюсь, видишь дальше своего носа?

– К сожалению, нет, – вынужден был признаться я.

Пожиратель Крови яростно раздавил ногой муравья.

– Мое первое настоящее дело после десяти лет простоя, и такое невезение, – проворчал он. – Пожалуй, даже куилонтин был бы предпочтительнее. Ну да ладно, Связанный Туманом, становись вместе с прочим моим отребьем.

– Да, господин куачик, – отозвался я по-военному четко. Но тут кто-то потянул меня за накидку, и я вспомнил про стоявшего все это время позади мальчика. – А что ты прикажешь делать юному Коцатлю?

– Кому? – Старый служака недоумевающе огляделся, а когда, случайно посмотрев вниз, заметил мальчишку, просто взревел от возмущения: – Этому сопляку?

– Он мой раб, – пояснил я. – Мой личный слуга.

– Молчать в строю! – рявкнул Пожиратель Крови на солдат, которые начали хихикать. Затем он описал круг, чтобы остыть, после чего подошел ко мне вплотную и, глядя прямо глаза в глаза, заявил:

– Вот что, Связанный Туманом, некоторых знатных людей, командиров и благородных воителей, потомков древних родов действительно сопровождают ординарцы. Но ты – йаокуицкуи, новобранец, самый нижний чин из всех имеющихся. И у тебя хватает наглости не только явиться в армию со слугой, но еще и притащить с собой сущего недомерка!

– Я не могу бросить Коцатля, – сказал я. – Мальчик никому не помешает. Разве нельзя определить его к жрецам или еще куда-нибудь в обоз, где он мог бы пригодиться?

– А я-то думал, что в кои-то веки отдохну от возни с мелюзгой и отведу душу на настоящей войне, – проворчал Пожиратель Крови. – Ладно, малявка, ступай вон к тому черно– желтому флажку. Скажешь тамошнему младшему командиру, что Икстли-Куани велел приставить тебя к кухне, мыть посуду. Что же до тебя, Связанный Туманом, – добавил он вкрадчивым тоном, – то сейчас посмотрим, помнишь ли ты хоть что-то из того, что я вдалбливал вам на занятиях. А ну, ублюдки! – взревел он так, что все бойцы, в том числе и я, подскочили. – Стройся! В колонну по четыре – СТАНОВИСЬ!

В Доме Созидания Силы я усвоил, что обучение воинскому делу совсем не похоже на мальчишеские игры в войну. Теперь мне предстояло понять, что и игра, и учеба – всего лишь бледное подражание настоящей воинской службе. Взять хотя бы два момента, неизбежно сопутствующих любому походу, но никогда не упоминающихся в рассказах о славных победах: грязь и вонь. Набегавшись и наигравшись в детстве или даже утомившись после нелегкой муштры в Доме Созидания Силы, я всегда имел приятную возможность привести себя в порядок, побывав в парной и как следует вымывшись. В полевых условиях об этом не приходилось и мечтать. Все бойцы были покрыты грязью и потом, и хуже, чем от нас, воняло только от выгребных ям, служивших отхожими местами. Меня мутило от запахов застарелого пота, грязной одежды, немытых ног, мочи и фекалий. Зловоние представлялось мне самой гнусной стороной войны. Во всяком случае до тех пор, пока я не столкнулся с настоящей войной.

И еще одно. Я слышал, как старые солдаты жаловались, что даже если вожди затевают поход в разгар сухого сезона, проказливый Тлалок часто усугубляет трудности, поливая армию сверху и превращая землю под ногами воинов в вязкую трясину. Так вот, наш поход состоялся в сезон дождей, и все те несколько дней, пока мы, оставаясь в лагере, упражнялись с оружием, готовясь к выступлению, Тлалок изводил нас непрекращающимся ливнем. И когда наконец пришло время выступить в Тлашкалу, наши накидки насквозь промокли, а на сандалии налипли тяжеленные комья грязи.