Ацтек. Гроза надвигается

Поскольку формально я считался странствующим купцом, правила приличия требовали, чтобы, посетив столицу сапотеков Цаачилу, я снова нанес визит вежливости бишосу Бен Цаа. Он принял меня, и я рассказал ему вымышленную историю: якобы до последнего времени я скитался по диким землям страны Чиапа и о событиях, происходящих в цивилизованном мире, узнал совсем недавно. Кроме того, я добавил:

– Конечно, владыка Коси Йюела догадался, что Ауицотль привел своих воинов в Уаксьякак по моему наущению. Поэтому я считаю своим долгом принести извинения...

Он небрежно отмахнулся:

– Не так уж важно, какие интриги стояли за этим походом. Главное то, что ваш Чтимый Глашатай явился с добрыми намерениями, дав нам надежду на то, что застарелая вражда между нашими народами наконец стихнет. Да и против дани, выплачиваемой пурпурной краской, я ничего не имею.

– Так-то оно так, – сказал я, – но ведь воины Ауицотля повели себя в Теуантепеке предосудительным образом, поэтому я как мешикатль обязан извиниться.

– Я совершенно не виню в случившемся Ауицотля. Я не слишком виню даже его солдат. – Должно быть, на моем лице отразилось удивление, ибо он пояснил: – Ваш Чтимый Глашатай быстро принял все необходимые меры, чтобы пресечь беспорядки: приказал удушить самых отъявленных преступников и умиротворил остальных обещаниями, которые, я не сомневаюсь, впоследствии выполнил. Кроме того, он не скупясь возместил причиненный его людьми урон. Не окажись его действия столь быстрыми и решительными, между нами, наверное, началась бы война. Нет, Ауицотль человек честный, порядочный и разумный.

Впервые на моей памяти о капризном, раздражительном и суровом Ауицотле – Водяном Чудовище – говорили как о человеке миролюбивом и справедливом.

Коси Йюела продолжил:

– Вся беда в другом мешикатль, в его молодом племяннике. Пока мы с Ауицотлем совещались, отряд воинов Мешико оставался под его командованием, и именно тогда-то и произошла заварушка. Этот молодой человек носит имя, к которому мы, Бен Цаа, испытываем застарелую ненависть. Его зовут Мотекусома. Думаю, племянник воспринял союз Ауицотля с нами как проявление слабости. Полагаю, ему хотелось бы видеть народ Туч не союзниками, а своими подданными. Сильно подозреваю, что он специально поднял мятеж в надежде на то, что мы вцепимся друг другу в глотки. Если Ауицотль прислушивается к твоим советам, молодой путешественник, то шепни как-нибудь ему словечко насчет слишком ретивого племянника. Предупреди Чтимого Глашатая, что если этот новоявленный Мотекусома сохранит при его дворе хоть сколько-нибудь влиятельное положение, то он может однажды испортить все то хорошее, чего удалось добиться его дяде.

* * *

На ближних подступах к Теночтитлану, когда перед нами из марева сумерек уже выступила белая громада города, я велел своим людям по двое-по трое идти вперед, а сам вступил в столицу под покровом темноты. Улицы освещали лишь факелы и фонари. В их неровном, дрожащем свете я разглядел, что дом мой достроен и выглядит впечатляюще, но всех деталей наружного убранства в темноте рассмотреть не смог. Поскольку дом стоял на сваях высотой примерно в мой рост, мне пришлось подняться к входной двери по ступенькам. Меня встретила незнакомая женщина средних лет. Я догадался, что это новая рабыня.

Она сказала, что ее зовут Теоксиуитль, что значит Бирюза, и пояснила:

– Когда прибыли носильщики с грузом, госпожа удалилась наверх, чтобы ты мог без помех поговорить со своими людьми. Она будет ждать тебя, господин, в своих покоях.

И служанка провела меня в комнату на первом этаже, где семеро моих спутников жадно уплетали поспешно вынутое для них холодное мясо. Мне тоже подали ужин, и, после того как все утолили голод, товарищи помогли мне сдвинуть фальшивую стену и спрятать тюки с пурпуром в тайнике. Потом я рассчитался с воинами, причем заплатил гораздо больше, чем обещал, ибо они прекрасно справились со своей задачей. Ветераны, уходя, поцеловали землю, но перед этим взяли с меня клятву, что, если мне придет в голову еще какая-нибудь подобная затея, я обязательно призову их семерых и не стану обращаться за помощью ни к кому другому. Немолодые, но полные сил бойцы отнюдь не стремились к покою и отдыху: приключения, да еще и сопряженные с выгодой, манили их куда больше.

Наверху я обнаружил отхожее место с водяным сливом и ванную – как раз такие, какие я заказал зодчему и какими в юности восхищался во дворце правителя Тескоко. Рядом находилась парная, где рабыня Бирюза уже нагрела и выложила накаленные докрасна камни: после того как я закончил первое омовение, она выплеснула на них воду, так что поднялось облако пара. Как следует пропотев, я ополоснулся, потом снова вернулся в парилку, опять ополоснулся и повторял так до тех пор, пока не почувствовал, что полностью очистился от пота, пыли и вони дальней дороги.