Ацтек. Поверженные боги

— Тогда проделай только часть пути и подожди нашего возвращения, чтобы потом проводить домой. Поскольку ты не принадлежишь к бегунам нашей деревни, в этом не будет никакого обмана, даже если ты не побежишь на ра-раджипури босым, как мы.

— Обмана? — удивился я. — Ты хочешь сказать, что у вас там есть определенные правила?

— Не так уж их и много, — ответил мой товарищ с самым серьезным видом. — Наши бегуны отправятся отсюда сегодня днем, в тот самый момент, когда Дед Огонь, — последовал жест, — прикоснется своим ободом к верхнему краю вон той горы. Наши соперники из Гуачо-Чи рассчитают время тем же способом и выбегут навстречу одновременно с нами. Мы побежим к Гуачо-Чи, они побегут к Джуаджий-Бо. Где-то на полпути мы встретимся и обменяемся шутками, подначками и насмешками.

— Какими еще шутками?

— Ну, когда бегуны из Гуачо-Чи прибегут сюда, наши женщины будут предлагать им освежиться, подкрепиться, отдохнуть… короче говоря, пустят в ход всяческие уловки, чтобы задержать наших соперников подольше. Точно так же их женщины попытаются обхитрить и нас, но, будь уверен, с нами это не пройдет. Мы повернем назад и продолжим бег, пока не вернемся к себе. Но к тому времени Дед Огонь будет снова касаться той горы, или опускаться позади нее, или находиться на некотором расстоянии над ней, так что мы соответственно сможем рассчитать наше время бега. Жители Гуачо-Чи сделают то же самое, после чего мы пошлем гонцов, обменяемся результатами и таким образом узнаем, кто же победил в этом состязании.

— Полагаю, — сказал я, — что после стольких усилий победители получат достойную награду?

— Какую награду? За что?

— Как? Вы проделываете все это даже не ради награды? Просто невероятно! Вы не преследуете при этом никакой цели, кроме как, валясь с ног от усталости, приковылять назад, к своим пещерам и женщинам? Во имя трех ваших богов, скажи мне, почему вы это делаете?

Тес-Дзиора снова пожал плечами.

— Да просто потому, что это получается у нас лучше всего.

Я не стал с ним спорить, ибо понимал, что тут бесполезно приводить разумные доводы. Однако позднее, хорошенько подумав над ответом Тес-Дзиора, пришел к выводу, что он, может быть, не такой уж и бессмысленный, как показалось мне поначалу. И то сказать, разве я сам смог бы привести лучший довод, вздумай кто-то допытываться у меня, с чего это я так долго и упорно изучал искусство письма?

Полноправными участниками ра-раджипури были избраны шестеро крепких мужчин, лучшие бегуны Джуаджий-Бо. Всех шестерых, в числе которых был и Тес-Дзиора, еще до начала состязания накормили снимающим усталость джипури и снабдили в дорогу мешочком с водой и горшочком пиноли, которым им предстояло питаться на ходу, отщипывая по кусочку и почти не замедляя бега. А еще к поясам их набедренных повязок было привязано несколько маленьких высушенных тыкв, с камушками внутри. Перестук этих камушков должен был помешать им заснуть на бегу.

Участие в ра-раджипури остальных здоровых мужчин деревни, от подростков и до еще крепких мужчин много старше меня, сводилось к тому, чтобы поддерживать бегунов. Большинство их выбежало заранее, в то же утро. Многим из них ничего не стоило одолеть короткое расстояние с удивительной быстротой, но для столь долгого забега им недоставало выносливости. Эти мастера стремительных рывков распределились, с равными промежутками, по всему пути между деревнями с тем, чтобы, как только появятся соревнующиеся, пробежать часть расстояния рядом с ними — для придания землякам бодрости. Другим же вменялось в обязанность нести рядом с бегунами плошки со светящимися угольками и сосновые факелы. Их предстояло зажечь с наступлением сумерек, чтобы соревнующимся не пришлось бежать в кромешной тьме.

Была еще группа мужчин, которые несли связки сушеных джипури и дополнительные запасы воды и пиноли. Самые юные и самые старые не несли ничего, их задача сводилась к тому, чтобы постоянно выкрикивать поощряющие и подбадривающие фразы. Все мужчины обнажились по пояс и разрисовали свои лица, спины и груди узорами из точек, кружков и спиралей ярко-желтой краской ура. Я разукрасил только лицо, ибо в отличие от остальных мне как чужаку разрешили остаться в накидке с рукавами.