Ацтек. Поверженные боги

— Похоже, воитель Микстли, мой дядя Ауицотль лелеял мысль ввести тебя со временем в Совет Старейшин. Я такого намерения не имею.

— Благодарю тебя, владыка Глашатай, — отозвался я, ничуть не покривив душой. — Честно говоря, меня и самого никогда не привлекало…

— Ты будешь говорить, только когда я задам тебе вопрос, — резко оборвал меня он.

— Да, мой господин.

— Этот ответ тоже не требовался. Покорность не нуждается в подтверждении словами, она воспринимается как должное.

Правитель снова принялся рыться в бумагах, а я стоял молча, хотя внутри у меня все кипело от гнева. Когда-то мне казалась вычурно-помпезной манера Ауицотля говорить о себе «мы», но теперь, в сравнении с его надменным племянником, прошлый правитель выглядел не капризным самодуром, а человеком в высшей степени добродушным и приветливым.

— Твои карты и путевые дневники весьма недурны, воитель Микстли. Карты Тлашкалы пригодятся в очень скором времени, ибо я планирую новую войну, которая навсегда положит конец непокорности этих дерзких тлашкалтеков. Есть у меня и твои планы южных путей, ведущих в страну майя. Планы подробные, со множеством деталей. Действительно очень хорошая работа. — Он сделал паузу, потом бросил на меня холодный взгляд. — Ты можешь сказать «спасибо», когда твой Чтимый Глашатай удостаивает тебя похвалы.

— Благодарю, мой господин, — послушно сказал я, и Мотекусома продолжил:

— Не сомневаюсь, что с тех пор, как ты передал эти карты моему дяде, ты совершил и другие путешествия. — Он подождал и, поскольку я молчал, рявкнул: — Говори!

— Мне не было задано вопроса, мой господин.

Мотекусома угрюмо усмехнулся и высказался точнее:

— Во время последующих своих путешествий ты делал заметки? Составлял карты?

— Да, владыка Глашатай, я делал это либо по дороге, либо по возвращении домой, пока все еще было свежо в памяти.

— Ты доставишь эти карты ко мне во дворец. Я найду им применение, когда с Тлашкалой будет покончено и настанет время завоевывать другие земли.

Я промолчал, ведь повиновение принимается как само собой разумеющееся.

Он продолжил:

— Я так понимаю, что ты прекрасно владеешь языками многих наших провинций.

Правитель сделал паузу.

— Благодарю, мой господин, — сказал я.

— Это не похвала.

— Прекрасно сказано, мой господин.

Некоторые из членов Совета закатили глаза, другие, напротив, зажмурились.

— Прекрати дерзить! На каких языках ты говоришь? Отвечай!