Ацтек. Поверженные боги

Новость и вправду была важная, так что я, кликнув Бирюзу, велел ей подать кувшин октли, чтобы это отметить. Звездный Певец принес и разжег для каждого из нас покуитль.

— Знаешь, — сказал я Коцатлю, — я сам только что вернулся из дворца, и у меня создалось впечатление, что слуги Мотекусомы уже обучены, по крайней мере, пресмыкаться. Как, впрочем, и старейшины Изрекающего Совета, да все, кто имеет хоть какое-то отношение к его двору.

— Это ты верно подметил, — сказал Коцатль, затянувшись и выдув колечко дыма. — Но Мотекусома хочет, чтобы они приобрели лоск и изысканные манеры, как те, кто обслуживает дворец Несауальпилли в Тескоко.

— Похоже, — · заметил я, — наш Чтимый Глашатай настолько завидует владельцу великолепного дворца и вышколенных слуг, что зависть его становится настоящей враждебностью. Сегодня Мотекусома сказал мне, что намерен начать новую войну против Тлашкалы. Думаю, эта новость никого не удивит. Вот только он умолчал о том (это я услышал уже от других), что первоначально собирался отправить на эту войну армию, состоящую в основном из аколхуа, во главе с самим Несауальпилли. Слышал я также, что Несауальпилли самым решительным образом отклонил подобную честь, чему я, признаться, очень рад. В конце концов, он уже не молод, да и Мотекусома, похоже, хотел сделать то же самое, что проделал в свое время Ауицотль: добиться того, чтобы аколхуа понесли тяжкие потери. Полагаю, больше всего его обрадовало бы, если бы сам Несауальпилли пал в бою.

— А может быть, Микстли, — предположил Коцатль, — Мотекусома хотел сделать это по той же самой причине, что и когда-то Ауицотль?

Я отхлебнул глоток октли и уточнил:

— Ты имеешь в виду ту старую историю с Жадеитовой Куколкой?

Коцатль кивнул.

— Да. Ведь юная жена Несауальпилли, имя которой больше не упоминается, доводилась Мотекусоме двоюродной сестрой и, может быть, была для него не просто кузиной. Что бы за этим ни крылось, но именно после того, как ее казнили, Мотекусома надел черные жреческие одежды и принес обет безбрачия.

— Что ж, такое совпадение и впрямь наводит на размышления, — отозвался я, опустошив свою чашу. — Но, так или иначе, он давно отрекся от жреческого сана, имеет двух жен и, надо думать, постепенно обзаведется и другими. Будем надеяться, что в конце концов он изменит свое отношение к Несауальпилли. Самое главное, чтобы Мотекусома никогда не узнал о той роли, которую мы сыграли в гибели его сестры…

— Не переживай, — благодушно отозвался Коцатль. — Благородный Несауальпилли и в былые времена хранил молчание насчет того, что мы оба к этому причастны. Ауицотль никогда не связывал нас с этим делом, да и Мотекусома тоже вряд ли о чем-то подозревает, иначе он вряд ли стал бы покровительствовать моей школе.

— Наверное, ты прав, — промолвил я и, рассмеявшись, добавил: — Похоже, тебе удается не только успокаивать волнения сердца, но и не замечать боли. Не боишься, что дело кончится серьезным ожогом?

Я указал на его покуитль, ибо Коцатль совершенно не заметил, что, увлекшись беседой, опустил курительную трубку прямо на свою руку. После моих слов он отдернул покуитль, бросил сердитый взгляд на покрасневшую кожу и пробормотал:

— Бывает, я настолько чем-нибудь увлекусь, что совершенно не замечаю таких пустяков.