Ацтек

– На каком еще пальце? – опрометчиво взвизгнула красавица. – А еще притворяешься, старый урод, будто умеешь читать! Перстень следовало спрятать, чтобы потом предъявить как пропуск, а ты, наверное, тащился с ним у всех на виду, по всему Тескоко… Ййа, аййа! – Она заскрежетала зубами и снова переключилась на меня: – Ты хоть понимаешь, во что могла вылиться твоя шутка, дубина этакая? Ййа, оййа, не надейся, что умрешь легкой смертью!

– Как это могло быть шуткой, моя госпожа? – спросил старик. – Судя по этому приглашению, ты наверняка кого-то поджидала. И ты с такой радостью выбежала мне навстречу…

– Тебе? С радостью? – взвизгнула девушка и развела руками, как будто физически отбрасывая всякую осторожность. – Да с таким старым уродом не легла бы в постель даже последняя портовая шлюха! – Она снова напустилась на меня: – Выполняй! Зачем тебе понадобилась эта дурацкая выходка? Отвечай немедленно!

Я наконец успокоился и мог говорить. – Моя госпожа, – промолвил я, стараясь произносить суровые слова по возможности мягко. – Я часто думал о том, что Чтимый Глашатай поступил неосмотрительно, когда, приказав мне служить его супруге Жадеитовой Куколке, велел беспрекословно ей повиноваться, не задавать вопросов и не заниматься доносительством. Однако я человек подневольный. Как ты справедливо заметила, моя госпожа, я не мог разоблачить супругу правителя, не ослушавшись при этом его самого. В конце концов мне пришлось прибегнуть к хитрости: сделать так, чтобы ты себя выдала.

Жадеитовая Куколка отпрянула от меня, беззвучно ловя ртом воздух; ее багровое лицо снова стало бледнеть. Выдавить слова ей удалось не сразу:

– Ты… обхитрил меня? Это… это не шутка?

– Если кто здесь и пошутил, так это я, – подал голос старик. – Я как раз находился на берегу озера, когда некий разодетый, расфуфыренный и надушенный знатный молодой господин сошел с борта твоего личного акали и направился сюда, причем на мизинце его руки в открытую красовался твой перстень, который легко узнать. Такое поведение показалось мне вопиюще нескромным, если не преступным. Я вызвал стражников, чтобы изъять у незнакомца перстень, а при досмотре у него было обнаружено еще и письмо. Я забрал эти вещицы себе и явился сюда вместо твоего любовника.

– Ты… ты… по какому праву… как ты посмел?.. – визжала Жадеитовая Куколка, от ярости брызжа слюной. – Выполняй! Этот человек вор! Он сам сознался! Убей его! Я приказываю тебе убить этого человека, прямо здесь и сейчас, на моих глазах!

– Нет, госпожа, – сказал я по-прежнему мягко, ибо почти начинал испытывать к ней жалость. – На сей раз я тебе не подчинюсь. По той простой причине, что твое истинное лицо наконец-то раскрыто при постороннем. Хватит мной командовать. Теперь, надеюсь, ты больше никого не убьешь.

Красавица быстро развернулась и распахнула дверь в коридор. Может быть, она просто хотела убежать, но когда стоявший снаружи часовой вдруг преградил ей путь, резко приказала:

– Стражник, слушай внимательно! Вот этот нищий голодранец – вор: он нагло украл у меня перстень. А этот бессовестный простолюдин – изменник: он посмел ослушаться моего приказа. Ты должен взять их обоих и…

– Прошу прощения, госпожа, – пророкотал стражник. – Я уже получил приказ от юй-тлатоани. Совсем другой приказ, моя госпожа.

Жадеитовая Куколка от удивления потеряла дар речи. – Стражник, одолжи мне на минутку копье, – попросил я. Тот поколебался, но просьбу мою выполнил. Я подошел к ближайшему алькову, в котором стояла статуя молодого садовника, и что было сил вонзил острие копья ему под подбородок. Раскрашенная голова отвалилась, ударилась о пол и покатилась. При этом обожженная глина разбилась и осыпалась, так что, когда голова статуи, подпрыгивая, ударилась о дальнюю стену, перед нами был лишь голый, поблескивавший череп молодого мужчины. Загадочный нищий наблюдал за этим совершенно бесстрастно, а вот огромные черные зрачки Жадеитовой Куколки, казалось, заполнили все ее лицо, превратившись в настоящие озера ужаса. Я вернул копье стражнику и спросил:

– Ну так что там тебе приказали? – Ты и твой мальчик-раб должны оставаться в твоих покоях, а госпожа со своими служанками – здесь. Вы все будете находиться под стражей до окончания обыска и вплоть до получения дальнейших указаний от Чтимого Глашатая.

– Не разделишь ли со мной заточение, почтенный старец? – спросил я загадочного старика. – Могу предложить тебе чашку шоколада.

– Нет, – сказал он, оторвав взгляд от обнаженного черепа. – Мне велено явиться с докладом к Чтимому Глашатаю. Думаю, что теперь владыка Несауальпилли отдаст приказ о более тщательном обыске, и не только здесь, но и в скульптурных мастерских.

Я произвел жест целования земли. – Тогда желаю вам доброй ночи – тебе, старик, и тебе, моя госпожа. Красавица воззрилась на меня невидящим взглядом. Когда я вернулся к себе, господин Крепкая Кость и еще несколько доверенных слуг Чтимого Глашатая уже производили там обыск и успели обнаружить рисунки, изображавшие Саму Утонченность в объятиях Жадеитовой Куколки.