Аттестат зрелости

Я рано полюбил стихи —
Нет, не читать их с выраженьем,
А сочинять их у реки,
Шальной до головокруженья.

Мыча у серых валунов

Какой-нибудь напев старинный,
Мечтал я о предмете снов,
Который звался нежно Ниной.

Я был тем именем сражен

То ль во втором, то ль в третьем классе,
Всех наобещанных мне жен
Забывши тут же, в одночасье.

Учительницы русской дочь

Сидела на соседней парте,
И было мне глядеть невмочь,
Когда к ней обращались парни

Постарше…

Я бледнел, как мел,
И закипал, как будто чайник…
Но, наконец, настал предел
Невыносимому отчаянью.

Я написать решился ей,

Хоть знал по-русски еле-еле.
Но чем труднее, тем сильней
Стремился я к желанной цели.

Три слова —

«Я люблю тебя!» —
Мне подсказал мой однокашник,
С ухмылкою, пером скрипя,
Их начертав на промокашке.

Я русский текст переписал

В свою тетрадку аккуратно,
Не ведая, что подсказал
Приятель мой мне смысл обратный.

Ах, то признание потом

Хлопот мне много причинило,
Ведь помирила нас с трудом
Моя учительница с Ниной.

Она в Москве живет сейчас…

Мы с ней, встречаясь год от года,
Смеемся, вспомнив третий класс,
Над злополучным переводом.

Ее по-дружески обняв,

Я воскрешаю время это…
— Так значит, ты из-за меня,
Расул, впервые стал поэтом?

Я тихо отвечаю: — Да…

Лукавя прошлому в угоду,
Хотя далекой, как звезда,
Была любовь моя в те годы.

VI

Как только приближалась ночь,
Шушукаясь между собой,
Меня ребята гнали прочь:
— Иди-ка ты, Расул, домой.

Мне был смешон их разговор

Об аульчанках молодых…
Еще, как буря среди гор,
Незримо зрел мой страстный стих.

А годы, словно облака,

Бежали, тая на бегу.
Жизнь от сентябрьского звонка
Летела к майскому звонку.

Но я никак не понимал,

В ауле нашем отчего
Все от Махмуда без ума
И песен пламенных его.

На годекане наизусть

Я Пушкина взахлеб читал,
Но романтическая грусть
Была мне все-таки чужда.

Смеясь над страстью от души,

Тогда не верил я вполне,
Что бедный Камалил Башир
Жил в нашей горской стороне.

Глотал я ночи напролет

Рассказы длинные о том,
Как краснозвездный самолет
Густой туман кромсал винтом.

И виделось мне, как горит,

От уличных боев устав,
Еще не сломленный Мадрид —
Ребячьих снов моих мечта.

Я громко вскрикивал во сне

И в бой бросался с головой…
А эта книга о войне
Мне впрямь казалась золотой.

VII