Аттракцион любви

– Большего оскорбления ты не могла ему нанести.

– Он его заслужил! А хочешь узнать новости о своей мачехе?

– Особым желанием не горю, – сухо ответила Лизетт, – но ты же все равно об этом расскажешь.

– Когда я в последний раз была в Париже, встретила свою старую школьную подругу Лоррен, она-то мне все и рассказала. Изабель снова вышла замуж, на этот раз за пожилого и очень богатого итальянца, у которого несколько домов – в Тоскане, Швейцарии и Ницце. Как ты понимаешь, это открывает перед ней широкое поле деятельности. Замок опечатан, но кто-то из нанятых ею людей присматривает за ним.

– А что слышно о моем сводном брате?

– Лоррен рассказала, что видела его всего один раз вместе с Изабель. Красивый, здоровый мальчик – по ее словам.

– Мне очень бы хотелось его увидеть, хотя я сильно сомневаюсь, что он родной сын моего отца. – Пожав плечами, она тяжело вздохнула. – Но это не мешает мне с любовью вспоминать о нем.

Лизетт нашла в себе мужество умолчать о своей дочери. Ей было очень тяжело посвящать Джоанну в самую сокровенную тайну. Только с Даниэлем она могла говорить об этом.

– Как Джордж? – спросила она, когда Джоанна снова налила ей шампанского.

– Джордж? С ним все кончено, – Джоанна пренебрежительно махнула рукой. – Да, он мне когда-то нравился. У него есть чувство юмора, но он слишком много охотился и рыбачил. Охотники и рыболовы – это не для меня. Я только пугала его своими криками, когда он с дружками убивал этих несчастных птиц. Сейчас у меня новый друг.

– И что это за человек?

– Он русский, – восторженно произнесла Джоанна, – абсолютный красавец – с головы до ног. Его зовут Борис, а фамилию невозможно выговорить.

– И что он здесь делает?

– Он выполняет дипломатическую миссию – по поручению самого царя. Это он откопал одного театрального художника, своего соотечественника, который декорировал мой салон. Вот такой он мне сделал подарок.

– Ты мне его покажешь?

– Да, сегодня вечером он приглашает нас на гала-представление в Ковент-Гарден, а потом мы идем на вечеринку. Все мои друзья мечтают с тобой познакомиться.

– Какое великолепное завершение дня!

Борис действительно оказался необыкновенно привлекательным мужчиной: высокий, широкоплечий, с изысканными манерами. Низко поклонившись, он галантно поцеловал руку Лизетт.

– Большая честь познакомиться с вами, мадемуазель! Его английский оставлял желать много лучшего, но он свободно говорил по-французски, и все трое разговаривали именно на этом языке, пока не вошли в дом, куда были приглашены на вечеринку. Между танцами и ужином Борис непрерывно пил, но даже в состоянии крайнего опьянения не терял шарма. Когда Лизетт с Джоанной стали собираться домой, он уже спал мертвецким сном на гостевой кушетке.

На улице светало, когда ночной дилижанс вез их по опустевшим улицам. Изредка попадались подгулявшие прохожие в головных уборах с патриотической символикой. Они устало брели домой, размахивая оставшимися после праздника флагами. У некоторых дверей стояли служанки с кувшинами и бидонами, поджидая развозившееся в этот час по домам молоко.

– Лучше бы Борис увлекался молоком, а не спиртным, – зевая, заметила Джоанна. – Этот милейший человек скоро погубит себя алкоголем, хотя меня это не должно волновать: к этому времени он уже будет у себя в России.

– Тебе жаль, что он покидает Англию?

– Да, немного жаль. Но, когда стою за мольбертом, я обо всем забываю, словно погружаюсь в другой мир. Знаешь, Лизетт, мне хочется написать твой портрет, пока ты здесь.

Лизетт нравились работы Джоанны. В них была какая-то мощь и одновременно тонкое понимание образов, а ее пейзажи обладали неуловимой прелестью, передавая ощущение пространства и воздуха. Лизетт в студии Джоанны позировала подруге на фоне ниспадающей шелковой драпировки, но из-за того, что они целыми днями ходили по музеям и выставкам, а ночью в сопровождении Бориса частенько посещали рестораны, портрет был закончен только в день отъезда Лизетт.

Джоанна, упаковав картину, донесла ее до вокзала Виктория, проводив подругу до самого поезда.

– А теперь мы ждем тебя у нас на побережье. Обещай, что ты проведешь с нами несколько дней. Договорились? – спросила Лизетт, выглядывая из окна вагона.

– Обещаю, – ответила Джоанна.

Когда поезд тронулся, она еще долго стояла на перроне, глядя вслед уходящему поезду, а Лизетт из окна вагона махала подруге платком, пока она окончательно не скрылась из вида.

Даниэль одобрил портрет. Когда он собирался повесить его над камином, в гостиную вошел Джим.

– Какой замечательный портрет, мисс Декур, – восхищенно проговорил он и отступил на шаг назад, чтобы внимательно рассмотреть картину. – Да, это лицо прямо просится в объектив камеры.

– Ты абсолютно прав, дорогой Джим, – усмехнулся Даниэль.

Лизетт показалось, что они обменялись взглядами, в которых было нечто большее, чем просто восхищение портретным сходством. Она быстро забыла об этом, когда они с Даниэлем устроились у камина, чтобы обсудить проект будущего фильма.