Аукцион: Лот № 666

Ильич(по-ленински, вдруг, прищурившись). Товарищ, скажите, мы прежде встречались? Мне ваше лицо отчего-то знакомо… Может быть, в одна тысяча девятьсот третьем году на Втором съезде РСДРП, в Брюсселе? Или в Лондоне — это возможно?

Фидель(радостно). Возможно, Владимир Ильич! Хозяин мне сам признавался, что в прошлых своих воплощениях обязательно был пламенным революционером. Ведь — правда, хозяин?

Усяма. Пирявда…

Ильич. Старый, испытанный друг, надежный товарищ по революционной борьбе! (От души пожимает усямину руку). Архи-рад!

Усяма. Линин ест харёши мая бря-ат…

Ильич. И голос теперь узнаю, и милую сердцу подпольную привычку слегка коверкать слова.

Фидель. Обнимитесь!

Ильич. А что! (Растроганно и с удовольствием прижимает к груди Усяму).

Фидель. Облобызайтесь!

Ильич. А что! (Трижды с удовольствием лобызает Усяму). А что, дорогие товарищи, что, мировая революция не за горами?

Фидель. Не за!

Франциско. Ох, не за!

Рэйчел(по-обезьяньи запрыгивает на гроб и рычит). Не-э з-зааа!..

Ильич(шагает на месте). Я даже чувствую сердцем… ее чугунную поступь!

Франциско(шагает). И я тоже чувствую: пам! пам! пам! пам!

Рэйчел(шагает в гробу). Пам-м! пам-м! пам-м!

Франциско(шагает). Пам! пам! пам! пам!

Ильич(шагает и машет Педичеву рукой). Кто не с нами, тот против нас! Товарищ, вы с нами?

Педичев(встрепенулся и зашагал). Да с вами, я с вами, Владимир Ильич!

Ильич. Хорошо, на Европу! На Ближний Восток!

Все: На Европу! На Ближний Восток! Хорошо!

Ильич. Мы! на горе! всем! буржуям! Мировой! пожар! раздуем!..

И вот уже все шагают с ним в ногу, и Рэйчел шагает, стоя в гробу, и все хором подхватывают и повторяют: «Мы! на горе! всем! Буржуям! Мировой! пожар! раздуем!..»

Ильич(чеканит шаг). Мировой пожар в крови!

Все(чеканя революционный шаг). Господи, благослови!..

Картина пятая

Там же, в Мавзолее. Гроб вождя чудесным образом трансформировался в стол, заставленный виски, шампанским, вином, ананасами на серебряных подносах и хрустальными вазами с фруктами.

Ильич(стоя во главе импровизированного стола с вознесенным бокалом; заметно, навеселе). Товарищи революционеры!

Фидель. Мы здесь!

Ильич. Впервые за много лет… Откровенно признаюсь, волнуюсь… Я даже, признаюсь, на первом свидании с Наденькой так не волновался…

Фидель(Усяме). С Надеждой Константиновной Крупской, хозяин, он говорит, так не волновался!

Усяма. Пилад…

Ильич. …Архи-значимый день у меня сегодня, товарищи! Все потому — что сегодня я пью не в одиночестве, ура!

Все. Ура-а!

Ильич. Пью в компании таких же, как я, пламенных революционеров — ура!

Все. Ура-а!

Пьют. Наполняют бокалы.

Фидель(шепчет Усяме). Вы не русский, хозяин, вы кушайте, вы не смотрите на русских…

Усяма(жалобно). Ни кушит мая свиня…

Фидель. Хотя бы конфеткой заешьте… (Протягивает ему конфету).

Усяма(капризно отмахивается). Ни хочит мая, кястрят…

Фидель(соглашается тут же). Хорошо-хорошо…

Ильич(поднимает бокал). А что, хорошо! Какое-то время мы тут с товарищем Сталиным-Джугашвили безрадостно пили, что нам приносили — в общем, пока его не сожгли на костре ХХII-го съезда КПСС.

Педичев. Эта подлая сука Хрущев…

Ильич. Целиком разделяю и поддерживаю: самая настоящая политическая проститутка! Сталин, положим, тоже не сахар — но мы с ним, по крайней мере, революцию совершили! Великую, кто позабыл, Октябрьскую Социалистическую! И государство, чтоб было понятно, первое в мире рабочих и крестьян, и разом примкнувшей к ним трудовой интеллигенции!

Педичев. Вот и я говорю: эта сука Хрущев — он чего совершил?

Фидель. Ничего!

Педичев. Только всех обосрал!

Ильич. Золотые слова! Бывало, являлся к нам после полуночи и обпивал!.. И даже бывало, что нам не хватало!.. Ругался, как помню, мочился на гроб!.. И блевал по углам!.. Мавзолей кукурузой грозил засадить!..

Педичев. Теперь мне понятно!

Фидель. Что, папа?