Аукцион невинности. Двойная ставка

Дышу открыв рот, вода с губ стекает на язык, облизываю губы, а он все продолжает ласкать меня, именно ласкать, так что веду сама бедрами. Крупная ладонь накрывает грудь, сдавливает, но это приятно, а когда Захар неожиданно наклоняется и вбирает в рот сосок, вскрикиваю, впиваясь в его кожу ногтями.

Прикрываю глаза, все ощущения на грани, легкая боль в промежности, в попке, но острое удовольствие растекается по измученному телу от прикосновений между ног и на груди.

Он кружит подушечками двух пальцев, обводит клитор, нежно надавливает, зажимает его между ними, снова растирает. Уже покусывает набухший сосок, жадно втягивая его в рот, потом лижет и опять кусает.

Я словно натянутая тонкая струна, еще немного, и она лопнет, разрывая на части сознание. Так не должно быть, не с этим мужчиной, но мозг зацепился за первую возможность забыть все, что было, подменить воспоминания чем-то ярким, а тело ему помогает.

— Разбуди своих демонов, — громкий шепот на ухо.

Я резко открываю глаза, кричу, кажется, срывая голос до хрипа, когда внутренние мышцы скручивает болезненными спазмами удовольствия. Я кончаю на его пальцы, от стимуляции клитора, от ласк ставшей такой чувствительной груди.

Всхлипываю, меня колотит, но уже не от холода, это так невероятно остро, не хочу открывать глаза, но мужчина, словно специально продолжает ласкать клитор, продлевая мой первый за несколько лет оргазм.

— Если бы я сам не проверил, то не поверил бы, что ты не девочка. Ты словно сама невинность, но с пороком в глазах. Потрогай меня, или я войду, но будет больно.

Киваю, сердце все еще вырывается из груди, беру рукой его возбужденный член, провожу несколько раз, оттягивая крайнюю плоть. Смотрю только на него, какой он огромный, синие выпирающие вены под тонкой кожей, крупная багровая головка, поджатые яйца. Помогаю второй рукой, кручу, сжимаю, у меня совсем нет опыта, что и как делать.

Захар давит на плечи, заставляя встать на колени, каждая мышца в его теле напряжена, ноги широко расставлены.

— Открой ротик.

Он обхватывает мою руку, которая сжимает его член, делает несколько резких движений. Я словно в ступоре, смотрю на то, как он кончает, и сперма мощными толчками вырывается наружу, на мое лицо, губы, грудь.

— Блядь…сука…твою же мать.

Захар глубоко дышит, матерится, все так же тяжело смотрит на меня, размазывая по моим губам свое семя.

— Стой и не двигайся, руки вверх. Руки, я сказал, вверх.

Сзади Захара открылась дверь душевой, он напрягся еще больше, человек в камуфляже с черной маской на лице уперся ему в спину автоматом.

— Выходи медленно и без резких движений.

Мой покупатель лишь повел головой на этот приказ, криво ухмыльнулся, снова посмотрел на меня, в глазах вспыхивает гнев и презрение.

— У меня всего двое, Шумилов и шлюха.

Шлюха, какое точное попадание в мой образ, я на коленях, и вся в сперме. Ну а кого они могли еще встретить в борделе?

ЧАСТЬ 13

— Саша, ты в порядке?

Испуганно дергаюсь в сторону, я последнее время только и делаю, что шарахаюсь от любого звука, вопроса и резкого движения. На пол из рук падает стопка чистого постельного белья. В помещении шумно, работают стиральные машины и центрифуги.

Смотрю в лицо мужчины и реально несколько долгих секунд соображаю, кто передо мной. Вадим взволнован, держит меня за локоть, перевожу взгляд на его руку.

— Не трогай, — почти шепотом, но он слышит, отступает на шаг.

— Саша, что с тобой? Тебе плохо?

Понимаю, так нельзя с человеком, смотрю в его голубые глаза, на четкий профиль, он на самом деле переживает за мое состояние. Со стороны я точно выгляжу больной и забитой.

— Извини, просто задумалась, ты напугал.

— Иди домой, смена почти закончена.

— Да, хорошо, — подбираю упавшее белье, Вадим помогает.

— Хочешь, подвезу тебя, мне по пути. Ночка была жаркой. Слышала, из четыреста четырнадцатого украли портмоне и женскую сумочку? Почти всю ночь общались с полицией, истеричной дамочкой и ее мужем.

— Нет, не слышала.

У меня тоже, можно сказать, ночка была горячей. Как вспомню, покрываюсь липким потом от страха. А еще перед глазами тот взгляд Захара, полный презрения и недоверия и нескрываемой ненависти.

Он не поверил мне, ни одному слову, и то, что в номер ворвался отряд ОМОНа и уложил обоих мужчин, голыми, лицами в пол, он считает, что в этом есть мое прямое участие.

Если бы у меня было чуть больше времени, я бы объяснила, что я обычная горничная и мне нужны деньги на операцию дочери, и весь этот маскарад не моих рук дело. Но я так и не успела ничего сказать, просто не посчитала, что это вообще нужно говорить.

Прикрываясь тогда полотенцем, проходя мимо мужчин, жалась к стене, они оба лежали на полу, широко расставив ноги и убрав руки за голову. Вот тогда я разглядела еще несколько татуировок.

На спине Захара — крест и распятый на нем Иисус, что за странная слабость криминала к религии? А вот у Тимура — два пистолета на лопатках, расположенные так, словно это крылья.

— Шума, что за хуйня? Когда последний раз нас так красиво принимали, ты не помнишь?