Аукцион невинности. Двойная ставка

— Лежать тихо и не двигаться, — бойцы в бронежилетах и с автоматами стоят рядом, я такое видела только в криминальных новостях.

— Парни, вы хоть намекните, за что страдаем? А то, как назло, ни наркоты, ни левого ствола, ни чемодана денег с собой, нет даже трупа в ванной.

Тимуру было весело, а вот Захар молчал, лишь крепче сжимал пальцы в замок на затылке. Я подобрала свою одежду, тихо отошла в угол, начала быстро одеваться.

— Что с ней делать?

Один боец спросил у другого, я напряглась, кое-как справилась с платьем, речь шла обо мне.

— Да черт знает, всех шлюх загнали в одну комнату, отведи и эту туда.

Рядом оказался мужчина, сложив руки на автомат и склонив голову, начал разглядывать меня. Я застегнула сапоги, взяла пальто, пусть меня лучше отведут в комнату к другим проституткам, все лучше, чем оставаться здесь и ждать, чем закончится это веселье.

Никто ничего не делал, не было никакого обыска или допроса, мои покупатели так и лежали на полу, Тимур шутил, ему закрывали рот, тот огрызался еще больше.

Но, когда я проходила мимо, Захар повернулся, не хотела смотреть на него, но пришлось, он полоснул меня взглядом, снова криво так улыбнулся.

Нет, наша встреча с ним не окончена, вот что он хотел сказать.

— Еще увидимся, котенок, — веселый выкрик вслед, спина напряглась. — Парни, кстати, классная девочка, дорогая пиздец как. Да, Шума?

Чертов шут.

А ведь он киллер, я поняла: тогда, на свадьбе именно он убил одного из гостей, какого-то важного депутата. Веня был прав, о свадьбе мусорного короля и моей матушки говорили не один месяц в городе, но убийцу так и не нашли.

Ему не пистолеты на спине нужны, а изображение Веселого Джокера.

— Постой тут, я проверю коридор, — на его плече затрещала рация, отдали приказ.

Кивнула, боец скрылся, но ждать его никто не собирался тихо, по стеночке, быстро пошла в другую сторону, здесь должны быть с десяток черных ходов, это же бордель.

Мой старенький телефон так и остался у шофера, который привез меня сюда, к своему хозяину, вообще неизвестно, увижу ли я его. Фотографии в нем жалко, там Ангелина с самого рождения, а номера можно восстановить.

Остановилась, услышав шум, снова пошла, толкнула одну дверь, вторую, лишь третья оказалась открытой. Это кухня, снова никого, действительно, наверное, всех согнали наверх.

Прошла дальше, свернула, у массивной двери остановилась, прислушиваясь к звукам за ней. Вдруг там взвод ОМОНа и овчарки, которых в любую секунду могут спустить с поводков.

Дверь с трудом, но открылась, холодный ночной воздух, вдохнула, сделала шаг на улицу, странно, но никого не было. Пошла вдоль здания, стараясь не стучать каблуками, свернула за угол, в пятидесяти метрах стояло две машины, лаяла собака.

Сердце вновь замерло в груди, я, как воровка, под покровом ночи убегаю с места преступления, но мне, что удивительно, это удалось. Оказавшись на другой стороне улицы, уже побежала к центральной дороге, почти не чувствуя холода, махнула рукой, поймала такси.

— Куда торопишься, дочка? — спросил пожилой мужчина за рулем.

— За лекарством к подруге надо, ингалятор дочки забыла у нее, а все аптеки уже закрыты.

Вру вполне правдоподобно, на приборной панели время два часа ночи, назвала адрес отеля, надо вернуться туда, в раздевалке осталась сумка, в ней паспорт и немного денег, с собой взяла пару купюр, телефон и таблетку. Достала ее, проглотила не запивая, откинула голову на сиденье.

Господи, помоги мне.

Мужчина что-то рассказывал, тихо играло радио, было тепло. Неужели вот такая спокойная жизнь бывает?

В отеле тоже была суматоха, хоть и ночь, сразу ушла на цокольный этаж, где была прачечная. Лишь там, сев в угол, распустила собранные в пучок влажные волосы, немного взяв себя в руки, начала работу.

Только бы все удалось, и я беспрепятственно сняла деньги со счета. Если мужчин задержали и не отпустят до утра, и они не успели связаться с организаторами аукциона, то у меня есть все шансы помочь дочери, а значит, все мои страхи и боль были не зря.

— Так тебя подвезти, Саша?

— Мне утром в банк надо, он открывается в девять, спасибо, но я сама.

— Я могу подождать.

Как сейчас объяснить человеку, что мне совсем не до его ухаживаний? Зря я во всех вижу одно — лишь сексуальный подтекст, а не простое человеческое участие.

— Спасибо, если тебе нетрудно.

— Мне нетрудно. Ты очень красивая, — Вадим поднимает мое лицо, убирает волосы в сторону, взгляд напрягается.

Черт.

— Кто тебя ударил?

— Никто, о чем ты говоришь?

— Левая сторона, отек на скуле и чуть видный синяк.

— На кухне, вечно у них эти двери, что открываются в разные стороны, официант шел навстречу.

— Саша, я бывший мент и далеко не дурак, могу отличить удар от двери и руки.

Тяжело вздыхаю, отхожу в сторону, кладу белье на стол, собираю волосы резинкой.

— Не хочешь, не верь, я не обязана ничего тебе доказывать, дай пройти, мне надо доделать работу.

— Саша, постой, извини, я был слишком резок.

О, это ты еще не знаешь, как бывают резки мужчины, Вадим Иванович Вересов, они бьют наотмашь и смотрят тяжело, не как ты сейчас — с состраданием и жалостью.

— Не надо так на меня смотреть.