Аукцион невинности. Его трофей (СИ)

Несмотря на моё прибитое состояние, всё равно любуюсь этим красивым мужиком. Отточенные движения. Хищная грация. В этом чёрном костюме на белоснежной кухне он смотрится особенно эффектно.

Наливает чёрную жидкость, которая выглядит скорее нефтью, чем кофе, в крохотную чашечку, садится на высокий стул у барной стойки, пригубливает и смотрит в окно.

— Тебе не наливаю, — говорит он, — потому что успокоительное выпила. Этот кофе сильно тонизирует, тебе сейчас ни к чему.

— Ты кажешься достаточно протонизированным, — не удерживаюсь и комментирую я.

Он пожимает плечами.

— Я всю ночь не спал. Прошлую тоже. Хотел с тобой в ресторан сходить, позавтракать, но ты… — он окидывает меня мрачным взглядом, — увидел тебя в этом, просто башню сорвало. Разозлился.

Я аж опешила от такой откровенности.

— На что разозлился-то?

— На то, что решил тебя в этом повести в публичное место, — усмехается. — Зато прочувствовал, почему в арабских странах на женщин надевают паранжу.

Не нахожу, что ответить. Адам залпом допивает кофе, подходит ко мне. Хватает за талию, усаживает на барную стойку. Прежде чем успеваю опомниться, сдёргивает с меня трусики.

Я вцепляюсь в его плечи, а он хватает меня за бёдра и усмехается.

— Поощрять хорошее поведение, говоришь? Хорошо, Виктория. Сейчас ты в целом ведёшь себя хорошо: не пытаешься меня бить и ведёшь осмысленную беседу. Это поведение я собираюсь поощрить.

Адам давит мне на грудь, опрокидывая на спину, раздвигает широко мои ноги и смотрит мне прямо туда…

— Роскошная. Нежная и сочная. Сутками бы рассматривал. Говоришь, на диване понравилось? Давай усугубим.

15. Ресторан

Не успеваю ничего сделать. Он накрывает ртом мои половые губы и проводит по ним языком.

Меня выгибает от острейших ощущений. Вцепляюсь в его волосы.

— Нет! — я вскрикиваю, — не надо, не делай… ах…

Он отрывается, смотрит на меня, сжимая мои раскрытые бёдра.

— Почему не надо? — улыбается.

— Я только что в истерике каталась, — цепляюсь за соломинку, — ты мои мозги вообще всмятку превратить хочешь?

Он пожимает плечом, снова рассматривает мои половые губы. От откровенного взгляда меня накрывает желанием. Чувствую, как между нижних губ выступает влага.

— Ты дико сексуальна, Виктория, — не прекращая меня рассматривать, говорит Адам. — Чистый секс в концентрированном виде. Как стоишь, как смотришь, как говоришь. Особенно то, как ты реагируешь на меня.

— Да, я реагирую! — огрызаюсь я, чувствуя, что всё больше краснею. — Но это не повод…

Не знаю, от чего я краснею больше — от стыда из-за его откровенных действия или от того, что мне очень приятны его слова. Конечно, приятны. От такого мужчины комплимент получить. Но это не меняет моей ситуации и бесстыдства всего происходящего.

— Адам, отпусти меня, — прошу его тихо. — Да, мне приятно и хочется, но мозги взрываются, ты мне психику и так уже раскатал, дай хоть немного в себя прийти и очухаться, ты же как неандерталец набрасываешься…

— Ого, моя рыжая малышка учится просить и даже требовать, — широко улыбается он. — Интересный побочный эффект дрессировки, но мне нравится.

Пока я залипаю на его неожиданную улыбку, совершенно теряясь, что на это могу ответить, Адам хватает меня, ставит на пол и ведёт за руку наверх, на второй этаж.

Быстрый он всё-таки. Не успеваю за сменой его решений.

Заводит в спальню и начинает перебирать вешалки в шкафу. Бросает на кровать тёмно-зелёное длинное платье. Усаживается в кресло у окна и смотрит на меня.

— Переодевайся.

Мне казалось, что ещё больше я краснеть не смогу. Я ошибалась. Щёки пылают.

Пока я размышляю, он забрасывает ногу на ногу и устраивается удобнее.

— Я буду смотреть на тебя, Виктория, — в его голосе звучит приказ. — А потом мы пойдём и поедим. Я голоден.

Смотрю на него, на платье на кровати, опускаю взгляд на себя. Глубоко вздыхаю и беру себя в руки. С этим я тоже справлюсь.

Начинаю возиться с застёжками на спине. Застегнуть все эти крючки у меня получилось с трудом, когда одевалась, минут двадцать на это убила.

Сейчас один из крючков цепляется за кружево, и я никак не могу его освободить. Давно бы рванула, но платье жалко — оно мне очень понравилось, нереально красивое.

Адам встаёт и стремительно приближается. Я отшатываюсь, но он хватает меня за плечи и поворачивает меня спиной к себе.

— Пугливая малышка, — в том, как он говорит, проскальзывают игривые нотки. — Я помогу.

Замираю от ощущения его широких ладоней на спине. Преувеличенно медленно он расстёгивает крючки один за другим. Я замираю, едва дыша, сердце колотится, дыхание перехватывает.

Ласкающими движениями он снимает кружевную ткань с моих плеч, помогает высвободить руки из рукавов, стягивает платье с бёдер.

Остаюсь в чулках и невесомом ажурном бюстгальтере. Он гладит меня ладонями по спине, накрывает грудь, сминает обеими руками, притягивает к себе. Чувствую, как он вжимается каменным членом в меня сзади.

— Ты хотел… — мой голос срывается, я сглатываю и продолжаю: — хотел, чтобы я… чтобы я оделась.

— Верно. Я хотел. И хочу, — голос низкий, мурлыкающий, дико возбуждающий. — Не трясись так. Одевайся. Одеться я тоже помогу.