Аукцион невинности. Его трофей (СИ)

— Ешь, — приказывает он, кивая на десерт. — Это вкусно.

Задерживаю дыхание и успеваю взять себя в руки, чтобы не огрызнуться и не сказать какую-нибудь колкость. Нереально вкусное лакомство тут же теряет привлекательность.

— Я больше не хочу, — говорю, глядя ему прямо в глаза. — Заставишь?

— Нет, я не собирался заставлять, — пожимает плечами он. — Тебе явно понравилось. Почему сейчас отказываешься?

Я зависаю. Действительно, почему? Из-за того, что Адам приказал?

Пока я соображаю, что ответить, он допивает кофе, встаёт и протягивает мне руку.

— Идём.

Я смотрю на руку, на десерт, на чайник. Жалею о своём поступке. Мне безумно понравился десерт и теперь из-за своего упрямства я его не смогу доесть. Гадство.

Натягиваю покер-фейс и подаю ему руку.

Адам касается пальцев, ласкающим движением проводит по ладони, сжимает мою руку и тянет на себя.

Дыхание перехватывает. Встаю, и оказываюсь вжата в него. Да что ж он меня в покое никак не оставит. Опускаю глаза, терплю, а сама… ловлю каждое мгновение. Похоже, что у меня точно мозги теперь всмятку.

Адам отпускает меня, гладит по шее кончиками пальцев, поправляет волосы на плече. Сжимает мою руку и ведёт на выход.

Не знаю, что и думать. В автомобиле Адам молчит, изучает что-то в телефоне. В этот раз он меня не трогает. И я ловлю себя на том, что мне теперь не хватает его прикосновений. Сюр какой-то.

Мы возвращаемся в ту самую “летнюю”. Он заводит меня в спальню, где нет камер. Снимает пиджак, ложится на кровать поверх покрывала, укладывая меня рядом с собой.

Кладёт мою голову себе на грудь, обнимает.

Я вообще перестаю что-то понимать в его действиях. Пока пытаюсь сообразить, что происходит, Адам прижимает меня к себе плотнее и крепко засыпает.

17. Пробуждение

Просыпаюсь от поцелуя. Чьи-то губы меня гладят по лицу и невесомо касаются моих губ.

Мне уютно и хорошо. Какой хороший сон.

Я обнимаю руками мощную спину, проскальзываю ладонями по шёлку мужской сорочки, задевая плоские швы, подставляю шею под дорожку поцелуев.

Дивный, прекрасный, восхитительный сон.

Цепочка лёгких поцелуев возвращается к скуле, уголку рта. Твёрдые губы накрывают мои — требовательнее, настойчивее.

Я раскрываю губы, отвечая на поцелуй, охотно встречаю уверенные движения его языка, подставляя свой язычок под всё более активные ласки.

Тёплая волна возбуждения пробуждается внизу живота, растекается по телу сладкой негой, и я потягиваюсь, прижимаясь к твёрдому мужскому телу, подставляя грудь под широкую ладонь.

И тут до меня доходит: не сон! Я заснула с Адамом! Сколько я спала?

Замираю, распахиваю глаза, упираюсь в мощную грудь ладонями.

Адам отстраняется от моих губ, но не отпускает, продолжает нависать надо мной.

— Ты мне снотворное да? — спрашиваю я первое, что приходит в голову, — там, на кухне, ты мне дал успокоительное, там ещё было снотворное, да? Поэтому я заснула с тобой?

Это предположение его веселит.

— Нет, — он легонько касается пальцами моей шеи, — обычное успокоительное. Я рад, что ты заснула со мной.

Улыбается и негромко смеётся приятным бархатистым смехом.

— Если бы мне нужно было бы трахнуть тебя спящей, будь уверена, я бы это уже сделал.

Наклонятся и легко касается губами уголка моих губ. Замираю, ошеломлённо разглядывая его.

— Ты не только красивая, но и очень чувственная, — доверительно сообщает он, — нежная очень. Когда прячешь свои колючки, очень-очень мягкая.

— Ты же спал, — отвечаю со странной смесью ошеломлённости его словами и удовольствия.

Мне приятно, я краснею. И ещё мне не нравится, что он снова застигает меня врасплох.

— Да, спал, — его низкий голос звучит с мурлыкающими интонациями, — и мне приятно, что ты со мной заснула, не пытаясь меня убить или сбежать или выкинуть ещё какую-нибудь глупость. Это говорит о том, что я тебе нравлюсь. И ты начинаешь мне доверять.

— Зачем разбудил? — говорю я, лишь бы заболтать его и взять паузу от всех эмоций и чувств, что бушуют сейчас во мне.

— Проснулся, а ты рядом. Прижималась ко мне… доверчиво. Очень красивая. Платье чуть задралось. Поправил. Коснулся и… Мягкая ткань. И ты в нём такая мягкая. Не удержался.

Смотрит на губы.

— Хочу снова поцеловать.

Сказал — и смотрит на губы. Не целует. Просто смотрит.

Не понимаю, что происходит. Я и сама хочу. Поймал меня сонную, гад. Но хорошо же целуется.

— Тогда целуй, раз так хочется, — шепчу я.

Тут же пугаюсь. Передумываю, но не успеваю об этом сообщить — его губы властно овладевают моим ртом, заставляя подчиниться его напору.

Вздрагиваю, чувствуя его ладонь на своём бедре. У меня в груди зарождается протестующий стон, я пытаюсь упереться в него, оттолкнуть, но Адам целует настойчивее, его пальцы оказываются между половых губ.

Разрывает поцелуй, смотрит на меня пристально.

— Виктория, ты хочешь меня, — тихо говорит он.

Его рука на моих нижних губах не двигается, да и он сам не двигается, только смотрит и ждёт реакции.

И от этого всего меня накрывает ещё сильнее. К чёрту всё. Я и правда его до одури хочу.

— Да, — просто говорю я.

Улыбается.