Аукцион невинности. Его трофей

Адам крепко держит меня, пережидая, когда моя дрожь утихнет. Встаёт, усаживая меня на сиденье, выпрямляется в полный рост.

Рассматриваю его член — большой, красивый, с крупной головкой, перевитый венами, чуть изгибающийся вверх.

— Помой его.

Сглатываю, смотрю на Адама снизу вверх — моё чувство эстетики просто заходится от восторга, здоровенный, рельефный, надо развести всё-таки его на серию снимков, никогда не фотографировала обнажёнку, но этот экземпляр совершенен, так и просится в объектив.

Нахожу на полке что-то мыльное, золотистый гель скользит по ладони, смачиваю руки в воде и обхватываю его член, скольжу по нему, распределяя пену.

Сажусь удобнее и с удовольствием намыливаю его, прислушиваясь к его резким вздохам, которые не может заглушить шум воды.

— Смывай.

И снова подчиняюсь, находя в этом отдельное порочное удовольствие, переключаю воду и, прикрывая тугие струи ладонью, направляю поток на него — почему-то не хочется делать ему больно, там же всё такое чувствительное…

Смываю мыло, продолжаю гладить его член, намытый, чистый, ощущается руками иначе.

Не дожидаясь приказа, наклоняюсь и сама беру его в рот. Обхватываю губами поглубже и ласкаю его языком.

— Умница моя, — с протяжным выдохом тянет Адам, — ещё. Тыж моя красавица. Поглубже. Да, так. Да…

Мне не хватает его рук, и я сама беру его широкое запястье и кладу на свои волосы — он тут же зарывается пальцами глубже, кладёт на затылок и сжимает пряди.

Теперь уже он управляет мной, задаёт темп, трахает мой рот, а я глажу его бёдра и стараюсь держать рот пошире, чтобы было удобно ему.

Адам изливается с громким протяжным рыком, стискивая мою голову ладонями, и я снова всё глотаю, ловя от этого отдельное удовольствие.

Мы проводим в душе ещё какое-то время — Адам мылит меня, особенно долго играя с сосками, властно напористо целует, и умудряется снова распалить меня.

Я хочу его до звёздочек в глазах, сама кладу руку на его член, но он отстраняется, смывает с меня всё. Долго вытирает меня и себя, ещё больше усиливая моё возбуждение.

Мы заходим в спальню, я безумно хочу нового захода, но он усмехается:

— Одеваемся, Виктория. Самолёт скоро на снижение пойдёт. Нужно сесть в кресло и пристегнуться.

31. Вид

Снижение?.. Это он что, специально меня так заводил? Чтобы я потом…

Хватаю джинсы, чтобы надеть, но замираю от тихого приказа:

— Положи эти тряпки, я приготовил для тебя получше.

Вскидываю на него свирепый взгляд.

— Меня устраивает моя одежда, — отвечаю злобно.

— Да, она хороша, — явно мною любуясь, отвечает Адам, — но там жарко. Вот, надень это.

Только сейчас обращаю внимание на несколько белоснежных квадратных пакетов у стены. Он заглядывает в каждый и протягивает мне два.

Достаю невесомую ткань, очень приятную наощупь, необыкновенно-нежную, струящуюся. Разворачиваю. Нежно-кремовый брючный костюм. Достаточно закрытый.

Восхитительное нижнее бельё из тончайшего кружева, нежного и невесомого. Изящные тонкие сандалии с надёжной неприметной застёжкой и плоской подошвой.

Адам достаёт из пакета себе, тоже что-то светлое, только мужское, начинает одеваться.

Пожимаю плечами. Одеваюсь, пытаюсь что-то сделать с волосами, но Адам распоряжается:

— Не собирай, пусть будут распущенными. Хочу их трогать.

Я вскидываю взгляд на него. Лучше бы меня между ног потрогал, причём достаточно долго, чтобы… ведь моё возбуждение никуда не пропало. Наоборот, теперь, глядя на него, ослепительного в этих светлых брюках и рубашке, идеально обрисовавших его — мощного и совершенного — моё желание выходит на новый уровень.

Стискиваю бёдра и закусываю губу. Встречаю насмешливый взгляд синих глаз и… меня просто накрывает яростью. Он ведь всё специально! Специально!

Бросаюсь прочь из спальни, туда, где просторный салон и кресла. Дверь раздвигается, я устраиваюсь в салоне на прежнее место у иллюминатора, начинаю возиться с ремнями.

Замираю от прикосновения его сильных рук, накрывших подрагивающие мои.

Адам уверенными чёткими движениями пристёгивает меня, садится рядом, пристёгивается сам и хватает меня за руку.

Пытаюсь вырвать её, но бесполезно — моя маленькая кисть тонет в двух его ручищах. Он подносит мои пальцы к губам, медленно целует и усаживается в кресло глубже, удерживая мою руку в обоих кулаках.

— Не отдам, — изгибая уголок губ, заявляет он и сжимает мою руку сильнее.

Начинает поглаживать её пальцем и меня накрывает яростью.

Вырываю руку — Адам отпускает.

Отстёгиваюсь, вскакиваю, готовясь закатить скандал…

— Сядь!

От его тихого приказа застываю, меня будто ушатом ледяной воды окатывает.

Смотрю на него, и меня сковывает лютым страхом: ни следа улыбки, напряжённый, с поджатыми губами и прищуренными глазами Адам… я не знаю отчего, но становится просто жутко, у меня натурально слабеют ноги, в животе сжимается тугой холодный узел, губы начинают трястись.

— Сядь в кресло, Виктория, и пристегнись.