Аукцион невинности. Его трофей

Обхватываю его спину, вцепляюсь пальцами в рельефные мышцы, раскрываю бёдра шире, упираясь пятками в кровать и начинаю нанизываться на него, танцевать под ним, чёрт, как же это заводит, меня просто кроет от его неподвижности и тусклого нечитаемого взгляда тёмных глаз.

Двигаюсь сильнее. Адам неподвижен, замер, приподнявшись надо мной, а я двигаю бёдрами, насаживаюсь на его здоровенный член, приближаю свой оргазм, который, я знаю, будет совершенно беспощадным.

— Стой.

Властный приказ Адама сопровождается его рукой на моём плече. Останавливает меня, прижимает меня к кровати, не даёт двигаться. Смотрю на него, учащённо дыша.

— Подожди, малышка. Знаю, что хочешь. Сейчас будет ещё лучше. Ты дико чувствительная, уверен, тебе понравится.

Не понимаю о чём он, но на всякий случай замираю. Жду.

— Вот так, умница, не двигайся. Сейчас, только не пугайся.

Накрывает меня своим телом, целует висок, щёку, уголок рта, лежит на мне, чуть отстраняется, обхватывает свой член рукой, трёт головкой по клитору, между нижних губ, продолжая осыпать лёгкими поцелуями мои губы, я замираю под ним и вдруг…

— Чёрт, Адам! Твою мать!

— Тихо.

Смотрит мне прямо в глаза так, что я тут же затыкаюсь. А я понимаю, что он… Черт, как он это сделал, это же… Сам же говорил, что здоровый, но моя попка наверняка ещё более узкая, чем…

Ощущение растянутости в заднем проходе напрягает, он ведь там весь поместился, сам же сказал, что…

— Нет, пусти, — реально пугаюсь.

— Вика, — тон его голоса заставляет меня ошарашенно уставиться на него.

Пялюсь в его глаза, совершенно не понимая, как реагировать, и он усмехается:

— Тебе же не больно, просто мозги говорят, что так нельзя. Ну? Что я сделал? Что страшного-то?

— Как ты?..

— Просто не думай, — касается моих губ лёгким поцелуем. — Ты же хочешь. Особенного. Это очень особенное. Для тебя.

Он делает медленное движение, и лёгкая болезненность сплетается со странным непонятным возбуждением.

— Я должен был и девственности тебя лишить без крови и боли, — говорит Адам, глядя в глаза, — но мою крышу от тебя рвёт слоями просто. Вообще не мог сдержаться. Сейчас хоть как-то.

Я совершенно ошеломлена. Снова подловил меня, гад. Говорил же, что все три дырочки освоит, но чёрт, он прав, не больно совсем, очень гладко, намазаться что ли успел чем-то…

— Вика. Отключи мозги. Ну.

Его новое движение и волна странных ощущений по телу. Нарастающее возбуждение. Иное.

Я вдруг потягиваюсь всем телом под ним, издаю долгий стон.

— Чувствительная малышка, — довольно улыбается он, — расслабься посильнее. Вот так, — новое медленное проникновение, — умница моя, сейчас привыкнешь.

Это лишь слегка болезненно, непривычно, странно, и… почему-то странным образом желанно, хочу, чтобы двигался ещё.

Опускаю взгляд на его губы. Понимает меня без слов, целует медленно, ласкает внутри языком. Адам скользит внутри меня неспешно, стараюсь отключить мозги, сосредоточиться на поцелуе, но не получается.

Моё тело будто распирает, мой новый стон тонет в губах Адама, я чувствую его улыбку, его поцелуй, пожалуй, нежен. Кажется, я привыкла. Не хочу думать. Пусть будет, как есть.

Распирающие ощущения усиливаются. Адам осторожен, прерывает поцелуй, чтобы посмотреть в глаза, улыбнуться, и снова целует, движется смелее. Не могу понять, где именно наслаждение, оно даже не внизу живота, оно по всему телу, растекается волнами.

Мне становится всё равно, где что и как, мир сосредотачивается на губах Адама, на его неспешном поцелуе, на том, как обнимает.

Наконец-то отпускаю себя. Целую в ответ, сплетаю язык с его, постанываю в его губы, всё вокруг перестаёт иметь значение. Только волны усиливающегося удовольствия, незнакомого, нового, но всё более острого.

Оргазм накатывает мгновенно, неожиданно и очень мощно. Адам тут же останавливается, держит крепко, а я выстанываю его имя, оргазмирую долго, бурно, совершенно беспощадно.

Адам сжимает меня за волосы, всматривается в лицо, не упускает ни секунды, ни малейшего выражения моего лица, всё время, что я кончаю под ним, жадно смотрит, поджав губы.

Лишь когда я утихаю, осыпает поцелуями щёки, брови, глаза, губы, не двигается, ждёт, пока окончательно расслаблюсь, и лишь тогда очень медленно выходит, берёт меня на руки и несёт в ванну.

Я полностью обессилена и ошеломлена. Невероятное что-то. Не хочу думать.

В огромной ванной комнате Адам осторожно укладывает меня в джакузи, у которого даже стенки тёплые, наполняет ванну и легко мне улыбается.

Снимает презерватив, бросает его в мусорное ведро, моет руки и идёт в душевую кабину, я лишь провожаю его удивлённым взглядом — всё-то у него наготове, я совершенно не заметила, когда он успел его надеть, да ещё и явно использовать смазку.

Виртуоз, что говорить. Меня запоздало накрывает осознание, что всё-то у него просчитано. Может ли быть это всё частью игры, чтобы, как он говорил, освоить все три мои дырочки?