Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Как государственный человек, который мыслил интересами своей страны, он никак не мог понять политику Александра. Он не видел выгоды для России в предстоящей войне, и поэтому ему казалось, что царь окружен дурными советниками, что министров подкупает английское золото. Подобную же точку зрения разделяли и многие его сотрудники. Самое интересное, что даже те, кто находился в Петербурге, не могли проникнуть в суть происходящего. После того как Россия и Франция обменялись жесткими нотами, французский посол Эдувиль покинул Петербург. Его место занял временный поверенный в делах Реневаль, которого, в свою очередь, сменил консул Лессепс. 12 октября 1804 г., когда создание коалиции шло уже полным ходом, Лессепс написал из Петербурга: «Я считаю, что господин граф фон Гольц, посол Пруссии в России, работает самым серьезным образом над сближением русского и французского -дворов. Он часто встречается с князем Чарторыйским и регулярно посылает курьеров в Берлин... Все сходятся на мысли, что эти переговоры предназначены, чтобы восстановить доброе взаимопонимание между двумя самыми могущественными государствами Европы. Надежду на счастливый результат дают намерения императора (!!), который, несмотря на инсинуации проанглийской партии, сопротивляется ее влиянию и отбрасывает все предложения, которые могли бы привести к возникновению континентальной войны (!!)»¹⁷. Это донесение не просто свидетельство изумительной близорукости французского дипломата, а лишь констатация факта: позицию Александра было невозможно понять с точки зрения рациональной.

В то время когда Лессепс все еще надеялся «восстановить доброе взаимопонимание между двумя самыми могущественными государствами Европы», по приказу Александра I с дипломатической миссией в Лондон отправился Н.Н. Новосильцев. Николай Николаевич Новосильцев занимал пост товарища (заместителя) министра юстиции и, казалось бы, к дипломатической деятельности не имел прямого отношения, но он относился к числу «молодых друзей»* царя. Миссия же, которая была ему поручена, требовала прежде всего полного доверия со стороны Александра, ибо в задачу Новосильцева входили переговоры по непосредственному заключению военного союза между Россией и Англией. Инструкции, данные ему 11 (23) сентября 1804 г., поражают своим объемом — около 30 000 знаков, иначе говоря, примерно пятнадцать страниц этой книги! Удивляют они также запутанностью, туманностью и категорическим желанием не называть вещи своими именами. Все листы обширного опуса пропитаны лишь одним — ненавистью к Франции Наполеона, прикрытой иезуитскими, лицемерными фразами. Несмотря на то, что этот документ не раз разбирался историками, он стоит того, чтобы на нем остановиться, так как здесь раскрываются все принципы политики Александра I и его помощника Чарторыйского, перу которого, кстати, по большей части и принадлежат инструкции.

* «Молодым другом» он был, конечно, лишь относительно — в 1804 г. Новосильцеву исполнилось 43 года.

Документ начинается с длинной преамбулы, где на все лады уже в тысячный раз повторяются переживания по повод)' страданий Европы и Франции, и делается первый вывод: «Прежде чем освободить Францию, нужно сначала освободить от ее ига угнетаемые ею страны». Потом, разумеется, царь планировал заняться «освобождением» самих французов. «Мы объявим ей (французской нации), что выступаем не против нее, но исключительно против ее правительства, угнетающего как саму Францию, так и остальную Европу. Мы укажем, что сначала имели в виду лишь освободить от ига этого тирана угнетаемые им страны; теперь, обращаясь к французскому народу... предлагаем всем партиям... с доверием отнестись к намерениям союзных держав, желающих лишь одного — освободить Францию от деспотического гнета, под которым она стонет». Чтобы лучше объяснить собеседникам Новосильцева, отчего же «стонет» Франция, империи Наполеона даются самые чудовищные характеристики: «отвратительное правительство, которое использует в своих целях то деспотизм, то анархию». Касаясь будущего устройства побежденной страны, Александр глубокомысленно заявлял: «Внутренний социальный порядок будет основан на мудрой свободе». Рецепт «мудрой свободы», конечно же, лучше всего знали в Европе властитель 20 млн. русских крепостных крестьян и английские банкиры. «Россия и Англия распространят вокруг себя дух мудрости и справедливости», — уверенно писал Александр. Впрочем, дух мудрости и справедливости понимался достаточно своеобразно. Например, говорилось: «Очевидно также, что существование слишком маленьких государств находится не в согласии с поставленной целью, потому что, не имея никакой силы... они не служат... никоим образом для общего благополучия».