Аут

— Речь об одной очень важной проблеме, в которой переплелись интересы Габелотти и Вольпоне. Сложившаяся ситуация почти анекдотична… Габелотти ужасно боится летать самолетами, что мешает ему самому проконтролировать ход событий на месте. В вашем кабинете его представлял Мортимер О’Бройн. Но с некоторого момента его компаньон Вольпоне не дает о себе знать, впрочем, как и Мортимер О’Бройн… Мой клиент пребывает в ужасной растерянности.

Перед тем как отдать распоряжение о переводе денег, которые находятся у вас, он, из уважения к своему компаньону, захотел, чтобы я встретился с вами… Через меня он хочет убедиться, что ни О’Бройн, ни Вольпоне не предприняли никаких действий, забыв поставить его в известность. Мой вопрос — это его вопрос, и заключается он в следующем: по-прежнему ли деньги находятся в «Трейд Цюрих бэнк»?

Хомер поднялся с кресла, подошел к окну и посмотрел на голубое, без единого облачка, небо.

— Какая прекрасная погода! — задумчиво сказал он.

Обескураженный Филипп Диего попытался скрыть свое поражение за легким смешком.

— Ну что ж! Тем хуже! Я пытался… Да, так я и скажу…

— Рад был встретиться с вами, — с каменным лицом произнес Хомер.

— Я — тоже! Кстати, у Габелотти есть номер этого счета… Я передам ему, чтобы он навестил вас сам…

— До свидания, метр!

Переговоры завершились.

* * *

Моше Юдельман согласился встретиться с Этторе Габелотти в три часа утра лишь потому, что не хотел, чтобы война между «семьями» началась опять. В течение последних нескольких часов ситуация настолько накалилась, что малейшая ошибка могла стать искрой, влетевшей в пороховой склад. Никто не смог бы предугадать реакцию дона на откровения Моше Юдельмана.

После разговора с Итало Юдельман долго колебался, выбирая форму поведения: то ли сказать Габелотти всю правду, то ли усыпить его некоторыми подробностями, умолчав о деле в целом.

Быстрый анализ подсказал ему выбрать первый вариант. Если Габелотти захотел с ним встретиться, значит, почувствовал что-то неладное. В таком случае тем более надо играть в открытую игру.

Время встречи насторожило Моше, и он по-детски, рефлекторно и совсем напрасно, попросил Витторио Пиццу сопровождать его.

Когда машина остановилась перед домом, где жил Габелотти, Юдельмана пронзила неожиданная мысль.

— Ты вооружен? — спросил он Витторио.

— Как обычно.

— Оставь свою пушку в машине.

— Почему?

— Доставь мне удовольствие. Мы идем не в бой…

— Ты собираешься выйти оттуда живым?

— Витторио! Не будь ребенком. Если они захотят нас прикончить, какое для них имеет значение, вооружен ты или нет. Спрячь пистолет в бардачке.

Пиццу склонил голову к плечу и разочарованным голосом спросил:

— Зачем ты меня взял с собой, Моше?

— Мне нужен свидетель и поддержка, а не выстрелы…

— С Габелотти ни в чем нельзя быть уверенным. Он будет один?

— Не знаю, Витторио!

— Так что делать с пистолетом?

— Оставь… Поверь мне, так будет лучше…

Пиццу с большим сожалением вытащил из кобуры оружие и бросил в бардачок, накрыв сверху дорожными картами.

— До чего же глупо! — обиженным тоном сказал он. — Сейчас я чувствую себя голым.

— Пошли.

Двое мужчин встретили их в прихожей внешне доброжелательно, не унизив обыском. От такого приема Витторио еще с большим сожалением подумал о пистолете. Но когда он следом за Моше вошел в кабинет дона, то с удивлением обнаружил, что тот находится в окружении трех своих людей: Анджело Барбы, Кармино Кримелло и перебежавшего в «семью» Габелотти Карло Бадалетто.

При их появлении, Этторе Габелотти наклонил голову, якобы в знак приветствия. Было заметно, что он провел бессонную ночь: под глазами висели большие, рельефные мешки.

Юдельман мгновенно ощутил смену настроения присутствовавших: три дня назад, в Нассау, во время встречи двух кланов, атмосфера была почти эйфоричной. Теперь в воздухе висели опасность и подозрение.

— Располагайтесь, — пригласил Габелотти.

Юдельман и Пиццу сели в кресла. Рядом с ними тут же стали: справа — Кримелло и Барба, слева — Карло Бадалетто.

Несколько секунд Этторе молча их рассматривал.

— Моше, я вызвал тебя, чтобы задать несколько вопросов относительно наших денег.

— Слушаю вас, — сказал Юдельман.

— После полученной от Дженцо телеграммы деньги должны были быть переведены из швейцарского банка уже на следующий день, в крайнем случае через день. Хочу сказать, что твое поведение встревожило меня. От такого друга, как ты, я ждал новостей по телефону. Не дождался! Молчит и Дженцо. Я разочарован. Итак, первый вопрос: переведены наши деньги, два миллиарда долларов, или нет?

— Еще нет, дон Габелотти.

— Могу я спросить почему?

— Даже если бы вы меня не вызвали, я сам приехал бы к вам обсудить эту тему.

— Зачем ты привел с собой Пиццу?

Моше не решился спросить у него, для чего он сам пригласил трех головорезов.

— Боялся, что одного тебя не примут? — съязвил Габелотти.

Юдельман ограничился вежливой улыбкой.

— Я могу и выйти, — бросил Пиццу, обводя всех взглядом.

— Не дергайся, — осадил его Габелотти. — У нас ты всегда желанный гость, Витторио. Разве мы не компаньоны? Или ты забыл?

И без всякого перехода обратился к Моше:

— Так, я слушаю тебя.