Аутентичность

И он рассказал ей. Про звезды, про путешествия, про свою замечательную мать и любимые стихи. Про новую теорию, о которой он читал в газете. Он пытался даже шутить. Не всегда выходило смешно, но само старание было приятным для Сары. Старание ощущалось в воздухе вокруг их стола. А потому, когда он провожал её до парадного входа в её дом, она прильнула к нему и поцеловала в щеку. Горячий поцелуй, еще долго приятно обжигал это место на лице Марти тысячей приятных воспоминаний.

11 января 2119 года:

«Хелен не без осложнений родила сына. Имя ему было Марти. Она ощущала себя, как солдат после марш-броска, пролежавший сутки под проливным дождем и получивший по спине ржавой арматурой. Пару-тройку раз. Новоиспеченная мать отдыхала в своей палате изнуренная и разбитая, уже помышляющая о том, что неплохо было бы хорошенько вздремнуть, когда ее телефон на шкафчике рядом с кроватью противно завибрировал:

–Алло, я слушаю.

–Как все прошло? – раздался сухой голос мужчины у которого вряд ли когда-нибудь будет семья.

–Неплохо, было бы лучше, если бы ты был рядом.

–Хелен, мы уже обсуждали это, этот ребенок, нам не справиться с ним. По крайней мере сейчас.

–Боюсь, ты не можешь справиться сам с собой, а я то прекрасно заменю любезно упомянутое тобой слово «ребенок» на Марти. Твой сын, которого ты увидишь, примерно никогда.

–Как ты себя чувствуешь? Бывало и лучше, да?

–Бывало намного лучше.

И Хелен бросила трубку. Больше они никогда не разговаривали.»

Прошло пять месяцев в отношениях Марти и Сары. Они узнали друг друга ближе, что редко идет кому-то на пользу. Но им очень даже шло. Красивая пара, правда у одного из них не настоящий голос. Какая досада. Пять месяцев беспричинной радости, по крайней мере для окружающих. Сами влюбленные окрестили эту радость именами друг друга. Марти задумывался о том, что это отдельный период его жизни, а другие её части – части матрешки, вкладывающиеся друг в друга. Матрешка, очень опасная игрушка, для людей с тонко чувствующей художественной натурой. Таким ли был Марти? Сара же задумывалась в эти моменты о более насущных проблемах, как и любая ответственная барышня, о том какой лак больше подойдет к её сегодняшнему наряду, какие туфли лучше надеть и сколько раз её возлюбленный позвонил за день, как индикатор чувств к ней. Это был редкий случай, когда любовь обоюдна, равна, не как демократия США в начале двадцать первого века, а как нечто, почти совершенное. Каждый человек на планете должен помнить, нет ничего совершенного и тогда, возможно, это спасет его от страданий. Но мало кто тренирует свою память, мало кто сражается за нее, все мы цепляемся за моменты, когда держим подругу за руку на скоростном аттракционе и еще не понять, кто больше боится она или вы. Это и приводит к невнимательности. Это чувство, когда вы выходите с аттракциона (не важно, какого вы пола), расправляете одежду, улыбаетесь и показываете всем, что вы король или королева мира, чувство, дающее иллюзию неуязвимости. Оно и есть червь, что подтачивает древо. Опытный зритель, конечно, заметит, чуть вспотевшие ладони, которые о многом ему расскажут. Смешные люди, которые боятся показать, что боятся. В этой паре таким был Марти. И это не мешало им быть счастливыми – неистово, слепо, всепоглощающе.

Сара делала для него больше, чем можно себе представить. Лечила его с похмелья, подбирала ему одежду (что было непростой задачей, после подобного сафари по нарядам для себя), не надоедала со своими проблемами. Как тяжело было женщинам прошлого, когда не было полностью автоматизированной системы ухода за домом.

Мир устроен очень просто, а тот кто скажет вам, что это не так, скорее всего плохо схватывал налету всякие там правила грамматики в школе. Мужчины говорят женщинам то, что те хотят слышать, женщины слушают и делают вид, что это очень приятно и неожиданно – формула взаимного успеха перед вами. Но стоит заглянуть за эту ширму чайных церемоний, стоит проделать дыру в этом каркасе надуманной этики, стоит из этой плеяды слов извлечь окровавленное новорожденное дитя, тело которого вопит от боли в этом суровом неприглядном мире, дитя имя которому истина – все тут же становится на свои места. Мужчины козлы, а женщины феи. И ничего не попишешь. И такой стереотип (если, конечно, забыть, о подлинном значении слова фея, о тех поступках, на которые они способны), прочно закрепился в мироздании, как догматы церквей прошлого.

Когда ничто не предвещает беды – беда обязательно случится. А когда для этого есть явные предпосылки, лучше посторонитесь.