Аутодафе

Как иллюзорны были вечера,
О, боже мой, когда вставало лето.
И помнится, как будто бы вчера
Седели знаки на конце берета.
Стучали звуки, падая с угла,
И, как по сцене, дни маршировали.
В приподнятых углах немого рта
Колокола, как вестники, звучали.
Встала утром, боже, вся седа,
В зеркало глядеться нету мочи.
Прежней юности, вчерашней, нет следа.
Что же было этой страшной ночью?
Шея вся в морщинах, рот беззуб,
И следы веревки и удушья,
Струпья на руках, ушах, у губ,
Розги, платья, кандалы и прутья.
Стул безногий, кровь на потолке
Черный кот в провалах остекленья,
Три ноги, рука и глаз в окне
Без глазницы. Острый запах тленья,
Липкое постельное белье,
Вдоль ноги мужские очертанья
Сброшены попарно на тряпье,
В беспорядке до неузнаванья.
Нет одежды, некуда бежать,
Половина тела на стенах и окнах,
Нет дверей, а вязкая кровать
Чуть окостенела и промокла.

«Сколько пройдено, пропито и испито…»

Сколько пройдено, пропито и испито
С теми, с кем не надо было пить.
Столько предано и позабыто,
Что не надо было позабыть.
Только помнятся ненужные потуги,
Черный ветер и кольцо двора,
И услужливые, как слуги,
Блеки глаз из мехового дна.

«Забрались, не оглянувшись…»

Забрались, не оглянувшись,
За границу, за заступницу.
Ты обманна, ты не лучше
Прежних путниц.
А уйти назад, не знаем как.
Тяжелы, как два покойника,
Ходим, рот кривим и маемся,
И сидим у подоконника.
Ты примятую постель застели,
Помяни ты меня, помяни.

«Ты чего не из чего…»

Ты чего не из чего
Создаешь проблемы?
Разобьешь чего, чулок
Спустишь до колена,
Юбку, платье изомнешь, сядешь на кол,
То и вовсе пропадешь,
Как собака.

«Как кокотки, вежливо-устало…»

Как кокотки, вежливо-устало,
Опадают на небе зарницы,
И белеют, оголяясь вяло,
На подушках розового ситца.
Тишина и сырость у порога,
По росе осколки всплесков синих.
Точками следов отмечен путь немногих
Ангелов, пульсирующих линий.
В синеве разбросанное что-то
Прилипает к пальцам и подошвам.
Гул помех, намеченный по нотам,
Диссонансом бьется нехорошим.
Отвлекаясь, путаясь, стираясь
По путям, намеченным незряче,
Прилепляясь где-то болью с краю
У твоей волны, пахучей и горячей.

«Что-то двигаю на ощупь в вате тела…»

Что-то двигаю на ощупь в вате тела,
Застреваю в опухолях вялых,
Неужели это ангел белый
Опустился к нам на одеяло?
Неужели это камень белый,
Черный крест, обугленный над гробом?
Господи, молю тебя несмело,
Ей и мне, и мне, и ей немного
Дай по вере, малой и убогой.

«Такая рыжая, как спелый апельсин…»