Аутодафе

Федя - князь ставленный. Боголюбский велел - Федя поехал. Единокровный брат моему хорошему знакомому Живчику (Юрию Владимировичу) Муромско-Рязанскому.

26 лет, зрелый мужчина совсем не княжеского вида. Широколицый, курносый, круглоголовый. Круглая борода лопатой. Для солидности. На юном лице. Маленькие глаза. Постоянно смеющиеся. В меру широкоплеч, чуток дороден. В смысле: брюшко через кушак выпирает. Ходит вперевалочку, размахивая руками, постоянно шмурыжит носом, почёсывается, стрижен под горшок. Ни дорогой одежды, ни украшений не носит, как и пояс княжеский с мечом. Одежонка... целая, простецкая. Нормальный рязанский мужичок. В корзне.

Судьба его так повернулась. Точнее, мы с Боголюбским её повернули.

Матушка Феди была поповной, приглянулась как-то князю и стала княжеской полюбовницей. Недолго: родила и померла. Князь-отец бегал туда-сюда, Рязань потерял, едва сумел свою голову да законного сына сберечь. Не до "плодов любви" было. Родители матери приблуду знать не захотели. Федя так бы и помер в общем ряду ничейных детей. Но у младенца сыскался дед, священник в одном из рязанских городков. Он и забрал "нагулянного" внучатого племянника.

Дед был как закон Ома: суров, но справедлив. Книжную науку вбивал беспощадно. И "связи с жизнью" не терял. На вопль внука:

-- Дедя! Меня мальчишки на улице побили!

Отвечал просто:

-- Возьми дубьё по руке. Только не убей.

Федя был уверен, что когда вырастет, станет, как дед, священником.

"Наш Федя с детства был настроен поднять всё благочестие на щит".

Но дед умер.

Парень в четырнадцать лет оказался бездомным сиротой.

С дома его... попросили. Я уже объяснял: у попа жильё ведомственное. Помер поп - семья должна дом освободить.

Реально ещё хуже: "попадья померла - поп игумен, поп помер - попадья по гумнам".

По смерти жены поп не может жениться повторно - "браки свершаются на небесах". Вдовец, холостой, разведённый - не имеет права служить службы. Только постриженный, иеромонах. Стань послушником, прими постриг, отсиди в монастыре положенное, докажи братии своё смирение и благочестие, тогда, ежели будет на то воля благочинного, тебя кудысь-то поставят на приход.

А дети это время что есть будут?

С попадьёй ещё проще - "по гумнам". А как ещё женщина может в селе заработать на хлеб?

Дед был рясофорным иноком, с роднёй не знался. И куда идти? - Пошёл в приказчики к местному боярину. Тот годик посмотрел и пользу свою понял: парень молодой, грамотный, разворотливый, не злой. Надо брать.

Дальше - классика. Пили-ели-веселились. Как проснулись - прослезились. Проснулся он не один, а в обнимку с бабёнкой. Пожилой, по здешним меркам - лет на десять старше. Которая потащила к боярину.

Боярин судил просто:

-- Она - роба моя. Говорит - ссильничал. Слово против слова. За пошибание - шесть гривен. Или плати, или под венец.

"В робу - холоп". Не самопродажа, а бракосочетание. Но суть одна - ошейник.

Денег нет, идти некуда. Да и чего ради? - Всяк отрок, в возраст войдя, обзаводится семейством. Это ж все знают! А боярин, вроде, не злобный сильно, на усадьбе не теснят, в тиуны поставить обещался. Обвенчались.

Федю посылали и по делам торговым, и в вотчину за смердами присматривать. Да он и рад с дома сбежать: с женой не заладилось, ссоры. Но детишек рожала. Федя крутился, приумножал достояние боярское, сам матерел. Нужды особой не знал.

Тем временем начал подниматься Всеволжск.

Сперва Федю это не грело: мало ли какие городки где ставятся? Поживут, похвастают да и скиснут. Даже когда мы "снесли" Калауза с семьёй, когда Рязань и Муром снова объединились, для молодого холопа со двора провинциального боярина - только на досуге языком почесать.

Однако приток новых товаров из Всеволжска, а более - наша готовность покупать хлеб, хоть и дёшево, но всегда, затрагивали уже предметно. С его подачи боярин придавил смердов, те увеличили сдачу зерна. Назад шли и разные прикрасы, и топоры с ножами. Боярин радовался да шустрого раба нахваливал.

Кроме вещей, из Всеволжска шли новые слова и мысли. Федя с всеволжскими приказчиками общался, в вотчине пересказывал.

"С Всеволжска выдачи нет".

Боярин смердов давил-давил, да и пережал. Как-то осенью усадьба боярская полыхнула. Пяток дворовых холопов запалили терем, зарезали боярина с семейством, выгребли скотницу и сбежали. Довидчики показали, что главарь сих татей незадолго до бунта вёл с Федей беседы. В которых тот расписывал всеволжское житьё-бытьё.

Федя вернулся домой через неделю, а дома нет. Его повязали и к тысяцкому на двор в яму. Инкриминировали подрывную пропаганду. Но одумались. Вместо "забить кнутом" - дали плетей. В боярском роде на место прежнего, зарезанного, стал следующий боярин. А Федю загнали в огнищане.

Огнище - новина, место, где лес свели, выжгли. Огнищанин - человек который это делает. Целинник по простому. Работа тяжкая, житьё худое да бедное.

Тут ещё и жена грызёт во всяк день. Дети в пожаре погибли, сундук с её платьями тоже сгорел. И вообще: то она была из первого десятка слуги баба, а то - "чёрная крестьянка".