раз сами-то ни при чем.
Творцы
Среди творцов, "творителей", " тварят" -
успешно процветает заблуждение:
"любой – талант"… а проще говоря,
для творчества достаточно стремления.
Марать холсты, бумагу, нотный стан
может любой и без образования,
а дилетант, профан и графоман
отныне жаждут славы и признания.
Конечно, выразить вторичные идеи
и скудоумием залить поверх основ -
достаточно для похвалы елейной,
а критика – лишь зависть дураков.
Среди творцов, "творителей", " тварят" -
успешно процветает заблуждение:
"любой – талант"… а проще говоря -
в любом отыщется хоть сколько-нибудь гения.
"Король-то гол!" вскричал бы недотепа,
но охладите пыл и придержите прыть:
когда творец оправился от гнета
и нагота – перформанс, может быть!
Искусство и эстетика забыты.
Подвластна вечность всем теперь подряд,
а творчество легло в основу быта,
среди "творцов", " творителей", "тварят".
Крыса
Крысой в стеклянной банке
вижу мир, но понять не в силах:
почему же его изнанка
меня колет, кромсает, пилит?
Страх от белых халатов, пыток,
ярких лампочек, кнопок красных -
разбавляет унылость быта,
добавляет мне в разум ясность.
Рука кормит, но чаще давит -
до крови пару раз впивался
с адским хрустом зубной эмали
в ненавистные ткани пальцев.
Но все те же границы банки,
что в мечтах обратил в осколки,
перестали б стеснять, но жалко -
слишком низко стою на полке.
Плотно крышкой придавлен буду,
до конца, до последних вздохов.
Не найти в банке даже угол,
чтобы в нем терпеливо сдохнуть.
И квартира – не банка. Правда.
Да и мы не крысята тоже.
Почему же тогда изнанка
мира колет, кромсает, гложет?
Уголь
Я вам обещаю: с этого дня
буду жить, как жил – материться, курить и плакать.
Моё сердце отныне сделано из угля
и хрупкая чернота заменила отлично мякоть.
Я не буду гореть, зажигать, призывать к теплу.
Мне только ссадины, простуда и алкоголь.
Даже если застанет любовь в углу -
я останусь один. Мне комфортней с самим собой.
А любая встреченная la femme
будет рассмотрена, как вызов самой стабильности.
Чтобы я снова рухнул к чьим-то ногам
вам придётся в упор выстрел произвести.
Имя мое и мне – рациональность разума.
Гормоны не в счёт, как-то и их поборем.
Отныне любовь только байками и рассказами.
Только так и избавлю себя от горя.
Я вам обещаю, что с этого дня,
буду жить и видеть реальность совсем иначе.
Моё сердце отныне сделано из угля.
Я его поглубже, пожалуй, спрячу.
Котята
Мне не ответили. Что же,
Время повесить на пояс
то, что давно подытожил
севший, прокуренный голос.
Вновь абонент недоступен -
время набрать, по привычке,
воду толченую в ступе
и заключить все в кавычки.
Тускло засветится осень
ржавым своим абажуром.
Я б закурил, только бросил…
счастье топить в перекурах.
Мне не ответили… что же,
на дно, как котята в мешке,
идёт новый день, что я прожил
в заваленной хламом башке.
Мне бы сейчас пару улиц
летних, ночных, одиноких.
Я бы по ним шёл сутулясь,
душу сжигая на вдохе.
Зубы
У меня так болят зубы,
что я даже не чувствую пальцев.
Кто рожден быть панельной акулой -
не умеет совсем улыбаться.
Меня снова глотает Земля.
Кормит жирных, железных червей,
и меняет по курсу рубля
наркоманов на добрых людей.
У меня так болят зубы,
что я рву кофты полусинтетику.
Кто рожден быть панельной акулой -
не спешит отдавать тело медикам.
И пусть это ребячество, глупость,
а последствия очень плачевны -
я иду на работу безрадостный,
как обычно, в свой зубоврачебный.
Без названия
Есть где-то меж московских переулков
один в тени, косой и не приметный.
И по нему, вечернею прогулкой,
ты пробежишь, мгновение наверно.
Небрежно бросишь взгляд на тротуар.
и мягко по брусчатке дальше в город.
Пока вечерний начинается пожар
и отражается заката каждый всполох.
Останется парфюма лёгкий след,
а с убегающей чеканкой каблуков
мгновение растянется на век.
В Москве, ты знаешь – тысячи дорог,
но где-то меж обычных переулков
один в тени течения времён,
что за простой вечернею прогулкой
навечно стал в тебя одну влюблен.
Лодочки
Мне понять тебя так и не вышло.
Сколько было всего, обхохочешься.
Лето будет веселым. И пышным
подарю, как букет одиночество.
Ты же вовсе теперь ни при чем.
Упрекать? Да, довольно. Все. Пожили.
Эту дверь выбивая плечом
только море проблем своих множу я.
И отпустят со временем нервы
и тебя, и меня. Может в книжном
на форзаце случайном, на первом:
"Мне понять тебя так и не вышло".
Если люди хотят – то приходят.
Я смеюсь, выдавая всем: "Дожили…".
Постоянство давно не по моде нам,
остальное проблем только множитель.
Лето будет веселым. Излишне.
Мы забудем. Мой друг, обхохочешься:
каждый раз, когда что-то не вышло,
как букет, подари одиночество.
Мне понять тебя что-то под звездочкой.
Слишком мелко, увы, неразборчиво.
Покупай себе новые лодочки.
И любовь. Мне оставь – одиночество.
В пятницу
В пятницу попроще у окна
наблюдать весну и портить кровь:
где и с кем теперь, одна она?
Спрашивать не нужно про любовь.
Я тебя достану изнутри
самого себя, ты сядешь рядом.