От психо-социальной проблематики перешли к эстетико-социальной, что своим тончайшим слухом мгновенно уловил Нене Коста, и с этой минуты включился как активный участник: представить себе дискуссию такого рода без него было бы все равно, что представить себе разбор автомобильных гонок без суждения Фанхио
[288]. Высказывались мнения:О Джоне Кейдже
[289]и la musique d'ameublement [290]Об официальной культуре
О необходимости начхать на хороший вкус
Об анти-произведениях
Об анти-партитурах
Об анти-поэмах
Об анти-романе
Э нет, это устарело: лучше об анти-анти-романе
О музыкальном коллаже О Шенберге
[291]— Но что такое для Шенберга
Надо разоблачать это крайнее воплощение буржуазной идеалистической мысли.
— Congratulations!
[292]Буржуазной идеалистической мысли! Почти то же самое, что масло масляное.Нужна action-music
[293].Вот именно. Смешать музыку с аплодисментами, криками, чиханьем и дрыганьем исполнителей.
— Ну, а как быть с Пендерецким?
[294]Это «как быть» вывело меня из себя, грубейшим образом показав, в какое интеллектуальное отребье я превращаюсь, представляя Четвертую власть в «Радиоландии».
Как быть?
Мне было дано услышать следующие мнения, в темпе agitato con moto
[295].— Весело распроститься с Бальзаком и Достоевским.
— Возможно ли теперь продолжать писать как Бальзак?
— И даже как Камю.
— Ископаемые черепахи!
— А что вы мне скажете про Осберга?
— Осберга?
— Ну да, Борхеса в интервью Набокова. Разве они не об этом говорили? Набоков сказал, что Борхес сперва его очаровал, но потом он увидел, что это один фасад без дома.
— Прекрасно, прекрасно! Ну и Набоков!
— Да, этот человек создал себе мир по своей мерке.
— Die Welt ais Wille und Vorstellung
[296]— загадочно изрек Нене.Тут Коко воскликнул — мол, довольно о литературе, нечего зря болтать, и, наливая себе «пайперс», сказал, что теперь надо браться за оружие. На что Пампита возразила — брось сектантство, оно, возможно, и в моде, но это величайшее заблуждение, революцию надо делать во всех областях, и как можно говорить серьезно о революции, если ты в то же время продолжаешь писать, как Камю. В этот момент кто-то похвалил Филлоя.
— Палиндромы? Это что такое? — спросил наш Башка, круглый дурак, который кроме слов вроде scrum и chukker
[297], ни одного не знает.— Эх ты, балда. Это такие фразы, которые можно читать слева направо и справа налево.
Башка, poveretto
[298], спросил — может быть, это просто наш «весре»? [299]Пришлось привести ему несколько школьных примеров:
А роза упала на лапу Азора
Аргентина манит негра
Не сук вкусен
из 7000 (семи тысяч) образцов палиндромов, придуманных Филлоем в долгие часы провинциальной скуки. Я держу мировое первенство, заявил он в «Конфирмадо», и далеко превзошел (комментировал знаток этого революционного издания) беднягу Льва VI, византийского императора, едва наскребшего 27 штук. Вот так-то, презренные низкопоклонники, верящие только в иностранную продукцию. И знаете ли вы, что сейчас между дел готовит наш туземный производитель? Целую книгу-палиндром, единственную в мире, которую можно будет читать в обоих направлениях.