Авалон-2314

– Просто заснул. Эмоциональные перегрузки, что поделать. После воскрешения это естественно.

Слово «эмоциональные» девушка выговорила едва ли не по слогам – по всей видимости, оно было для нее не слишком привычным, не входило в активный словарь. Но Дима над этим не задумался. Его больше заинтересовала комната. Она была другой. Квадратной, с простым деревянным окном.

– Мы в Москве? – спросил он.

– В Москве? – рассмеялась девушка. – Нет, конечно. В Риге. С чего ты взял, что мы в столице?

– Но ты ведь сама сказала…

– Тебе показалось. Ничего такого я не говорила.

– Я четко помню.

– Нет, нет.

– А похороны мои ты мне показывала?

– Что? – Брови девушки поползли вверх. – Зачем? Вчера я показывала тебе один из твоих последних концертов. Ты там был таким лапочкой!

– Врешь!

– Ты меня обижаешь! – Ресницы девушки задрожали.

Дима рывком поднялся, подошел к окну. Оно выходило на узкую улочку, вымощенную серым камнем. Дома были старыми, очень старыми. Наверное, и правда Рига.

– Извини, я чего-то не понимаю. Туплю.

– Я специально сняла номер в «Мэн-Тессе», чтобы ты ни в чем не нуждался. Мог успокоиться…

– После чего? После смерти? – фыркнул Соловей.

Девушка поднялась с кровати – и с плеча сразу упала невесомая бретелька синего шелкового пеньюара.

– Ты жив, Дима. Можно, я буду называть тебя Димой?

– Ну не Сережей же, – попытался пошутить Соловей. – Так ты точно Оля?

– Да, конечно.

– А как твоя фамилия? По жизни ты чем занимаешься?

Девушка задумалась на пару мгновений, потом широко улыбнулась и объявила:

– Моя фамилия Наумова. Работаю я фотомоделью. Разве ты меня не видел на обложках журналов?

– Нет, – покачал головой Соловей.

– Ах ну да, ты же из прошлого… Здесь меня даже иногда узнают на улицах.

– Клево. Меня тоже узнают. Узнавали…

– И будут узнавать. Не зря же я вложила столько сил в твое воскрешение.

– А подруги?

– Зачем мне помощь подруг? – искренне удивилась Оля. – Я заплатила за процедуру сама. Недешево обошлось, но, полагаю, мы вернем деньги быстро.

– Надеюсь, – не стал спорить Соловей. – Скажи лучше, в этой гостинице подают завтрак? Я хочу чего-нибудь выпить. Только шампанское не люблю.

– Может быть, коньяк?

– Подойдет.

Оля подошла к маленькому холодильнику и достала оттуда легко узнаваемую бутылку «Хеннесси ХО».

Дима тяжело вздохнул. Простушка… Даже не знает, что коньяк не ставят в холодильник. Это ведь не водка и даже не виски. Так какая же она фотомодель – не угощали ее коньяком никогда? С другой стороны, фотомодели мозги не нужны, и про коньяк она знать не обязана. А выбор напитка радовал. Стало быть, деньги у Оли Наумовой имеются. Была бы она обычной серенькой поклонницей – продавщицей из супермаркета или какой-нибудь швеей-мотористкой, – ей бы пришлось за этот номер в отеле и за коньяк отдать годовую зарплату.

Но все-таки как он сам сюда попал? Что произошло? Все эти разговоры относительно будущего, о том, что он умер и воскрес… Ведь такого не может быть! Нужно меньше увлекаться стимуляторами. А то, как девушка изменила внешность? Может быть, и правда, в прошлое пробуждение он еще не пришел в себя после сложной медицинской процедуры? Лучше об этом не задумываться.

Выпили по рюмке холодного коньяка – он оказался не таким уж плохим на вкус, все-таки температура – совсем не главное в благородном французском напитке. Греть да нюхать – дешевые понты богатеньких папенькиных сынков, золотой молодежи. Дима всегда так считал, но в последнее время сам проникся такими понтами. С волками жить – по-волчьи выть.

Оля между тем раскраснелась и оживилась:

– Сейчас тебя почти никто не знает, Соловей, но я все исправлю. У меня есть такие знакомства – раскрутим тебя заново, станешь звездой. Суперзвездой!

У Димы внутри вновь похолодело. Он просто отказывался верить в то, о чем ему твердили.

– Так мы реально в будущем?

– Конечно, – девушка хихикнула. – И знал бы ты, как здесь здорово! Просто чудесно и замечательно. Все что хочешь. Все как хочешь. И даже больше того.

– А какой год на дворе?

Соловей ожидал любого ответа, начиная от «две тысячи сотый» до какого-нибудь «стотысячного» года, но девушка без запинки ответила:

– Сто пятьдесят седьмой.

– Как это? – поразился Дима.

– Ну, сто пятьдесят седьмой год новой эры, – немного раздраженно бросила Оля.

– А если по-человечески?

– Я не знаю, – пожала плечами девушка. – Какая разница?

– Что значит – какая разница?

– Все, что было, давно прошло, – заявила Оля. – Мы живем в новом мире по новым правилам.

– Значит, все заново? – спросил Соловей.

– Да. Но я тебе во всем помогу.

Девушка игриво прижалась к Диме, и тот обнял ее в ответ. Портить с Олей отношения в такой ситуации не следовало. Да и внешне она была очень даже ничего…

* * *

Разбудило меня верещание информационной панели и легкое подергивание запястья в районе разъема имплантатов. Солнце ярко светило в окно, а компьютерные системы сообщали, что мне пытается дозвониться Никита. Его озабоченное лицо занимало всю информационную панель.

– Извини, что разбудил, папа. Боялся, не случилось ли чего с тобой.