Авалон. Возвращение короля Артура

Уже к ночи, тщетно прождав упоминания о скандале в новостях, Джеймс подумал, что, наверное, стоит согласиться с оценкой Дженни. Ни один телевизионный канал даже не заикнулся о скандале. Джеймс решил, что прав Дональд — буря в стакане воды. Скорее всего, к утру все уляжется.

Вместо этого на следующее утро разверзся ад.

Почти все газеты в стране написали о «постыдном военном послужном списке» короля. В нескольких газетах история стала главной темой дня, а «Гардиан» вышла с заголовком: «СКАНДАЛЬНАЯ СЛУЖБА КОРОЛЕВСКОГО МОШЕННИКА». «Сан», как всегда, писала гораздо лаконичнее и по делу; их заголовок гласил просто «КРЫСИНЫЙ КОРОЛЬ».

Под этим заголовком помещалась фотография короля в военной форме, держащего за руку молодую азиатскую красавицу почему-то в трусиках с кружевами.

Разумеется, фотография оказалась подделкой. Джеймс никогда не общался с тамошними гражданскими лицами любого возраста или пола. Снимок был очень низкого качества и был рассчитан только на убеждение читателя, что камера не врет, но любому издателю было прекрасно известно, что фотографии редко говорят правду. Обычный настольный компьютер мог сделать самый невинный снимок вопиющим компроматом.

Как бы не была плоха фотография, текст под ней был еще хуже. Авторы умудрились балансировать на краю пропасти: нагромоздив гору слов, они ни разу не сказали ничего конкретного. История изобиловала словами «якобы», «очевидно» и «похоже, на то», еше много раз упоминались некие «источники». Сплошь намеки и паскудные инсинуации.

В двух словах история сводилась к тому, что, будучи молодым, быстро набирающим популярность офицером, назначенным в миротворческие силы ООН в Казахстане, король установил контакты с главарями местных бандитов, получал от них огромные суммы за то, что закрывал глаза на контрабанду наркотиков, проституцию и т. п. — и что капитан Джеймс Стюарт допускал пытки захваченных военнопленных.

Венцом этой болтовни была последняя фраза, заканчивавшаяся вопросом: «Если Его Величеству нечего скрывать, почему бы не признаться?»

Этим простым журналистским приемом часто пользовались таблоиды. Джеймс никогда не задумывался, какое разрушительное действие он оказывает на сознание читателей. Он перечитывал подлые слова, и чувство бессильной ярости клокотало у него в груди.

Однако худшее было впереди.

На следующее утро пресса извлекла на свет настоящую жемчужину: «Поскольку количество безответных обвинений растет, а король продолжает прятаться за каменной стеной молчания, мы можем прийти к выводу, что мы попались на удочку красноречивому негодяю, и что наш монарх — обычный головорез».

Джеймс прочитал и в ярости разодрал газету в клочья. Было раннее утро. Спал он плохо, проснулся в угрюмом настроении, и после просмотра утренней прессы оно почему-то не улучшилось.

Гэвин, читавший один из ежедневников, сказал:

— Посмотрите вот это, сэр. Они говорят, что длительное и тщательное изучение важных документов не опровергает обвинений. Утверждается, что в ваш послужной список вносили изменения, чтобы исключить упоминания, я цитирую, о выговоре за «тяжкий проступок криминального характера». Конец цитаты.

— Хороший ход, — проворчал Джеймс. — Раз мой послужной список чист, значит, его подделали. — Он с отвращением бросил газету. — Это же надо нагородить столько вранья!

Джеймса бесила неспособностью дать достойный отпор злопыхателям. В этом состоянии он и явился в офис Шоны и попросил ее позвонить Эмрису, который все еще находился в Лондоне.

— Терпение, Джеймс, — посоветовал Истинный Бард, выслушав его. — Я знаю, это трудно, но правда победит. Ты должен верить.

Они поговорили еще несколько минут. Эмрис старался выяснить источник всей этой гнусной клеветы. Разговор ничуть не улучшил настроения Джеймса. Хорошо призывать его верить в победу правды, но обвинения продолжали расти, громоздясь друг на друга. Температура компании только нарастала, и Джеймс кипел от раздражения. Дженни регулярно звонила, звала на чай и сочувствовала, но Джеймс понимал, что она просто не постигает масштабов скандала.

— Конечно, я рад был бы повидаться, — сказал он ей, — но если эти шакалы хотя бы мельком тебя увидят, они и тебя утянут в эту трясину.

— И что? — вызов, прозвучавший в ее голосе, наполнил Джеймса гордостью. — Если я хочу увидеть своего возлюбленного, я не позволю кучке мерзких торгашей встать у меня на пути!

— Слава Богу, что они не знают о нашей помолвке, — вздохнул Джеймс. — Но пока они не уймутся, лучше нам держаться подальше друг от друга.

— От них воняет, как от навозной кучи, — сказала Дженни. — Можешь так и передать им мое мнение.