Авалон. Возвращение короля Артура

Немедленно Джеймсу явилась освещенная факелами церковь, полная разгневанных мужчин. Все кутались в длинные плащи, пытаясь укрыться от холодного зимнего ветра, свободно проникавшего в недостроенное здание. При каждом короле имелся отряд, каждый воинственно поглядывал на других, в то время как епископ стоял в центре, воздев руки и умоляя собравшихся забыть о враждебности к соседям.

Короли не очень-то обращали внимания на его призывы; разочарование нарастало, гнев того гляди выплеснется наружу. И среди них был Мирддин! Спокойный, уверенный, сжимающий в руке меч — великий боевой меч Императора Максимуса, Меч Британии.

Крики еще раздавались в ушах Джеймса, а перед ним опять был замковый камень с глубокой выемкой посреди. Такая могла остаться от удара долота, только выемка оказалась гораздо глубже, чем от любого инструмента каменщика. Он вдруг понял, что видит перед собой.

— Меч Максена Вледига, — ошеломленно пробормотал Джеймс. — Это ты сделал, Мирддин?

— Я, — с удовлетворением ответил Эмрис. — Ну, что я тебе говорил: камни могут разговаривать.

Перед глазами Джеймса словно пелена прошла, и теперь он видел другой зимний день, годы спустя. Как и прежде, короли собрались в церкви, чтобы обсудить, кому из них предстоит взойти на трон Верховного Короля. И снова был вечер перед Рождеством. Через толпу королей неуверенно пробирался незнакомый молодой человек. Вот он подошел к алтарю, прислушиваясь к словам епископа Урбана, читавшего молитву в попытке предотвратить озлобленность и горечь людей, готовых броситься друг на друга. Но и теперь, как много лет подряд, высокомерие и позерство превращали его благие намерения в насмешку. А он все надеялся, и молился, истово молился, прислушиваясь к тихим шагам незнакомца. Урбан метнул взгляд поверх голов коленопреклоненных королей, сначала с досадой из-за того, что его прервали, а потом с изумлением: молодой человек держал в руках меч Британии!

Джеймс почувствовал, как его собственные пальцы сжались на холодной тяжелой стали, и вдруг оказался там! Он видит, как склоненные головы поднимаются, когда епископ запнулся. Меч! Удивление на лицах быстро сменяется гневом. Короли вскакивают, им уже не до молитвы. Но пока они молчат. Впрочем, это затишье перед бурей.

Молчание сменяется громом голосов: гневных, возмущенных, злобных, требовательных, недоуменных. Руки сжимаются в кулаки, тянутся к оружию. Тела готовы рвануться вперед. Но его это не пугает. Вокруг словно ад разверзся. А собрание королей неуловимо сменяется собранием лордов Британии. Они кричат точно так же, как те, в далеком прошлом. Узурпатор! Выскочка! Они вопят, как резаные свиньи.

А он все так же молча стоит посреди моря эмоций, стоит равнодушный к бурной реакции, вызванной его присутствием. Он словно высечен из камня, а лорды представляются дикарями, скачущими вокруг него. Ярость и страх превращают их лица в маски, на которых застыло одно выражение — ненависть. И снова картины прошлого. Вокруг короли, все так же похожие на дикарей, в поднятых руках блестит оружие. Убить его! Убить узурпатора!

Урбан с трудом проталкивается через толпу. Воздев руки над головой, он тщетно призывает к миру и порядку. Его никто не слышит; слова епископа теряются в бурлящем водовороте ненависти. Из толпы вылетает кулак, и епископ падает на пол, из разбитого носа хлещет кровь.

Убей его! Убить узурпатора!

Грохот оглушительный. Толпа давит ближе.

— Убить его!.. Убить его!.. Убить его! — вопят они. Это песнь смерти.

Артур опускает голову и крепче сжимает меч.

И в этот миг хор разрозненных голосов покрывает один могучий голос. Короли замолкают. Многие таращатся вверх, не глас ли с неба они слышат, не рушится ли им на головы крыша собора?

Нет, это Мудрый Эмрис встал рядом с Артуром. Ошеломление прошло, и вот уже они снова вопят об обмане, колдовстве и требуют доказательств, словно им недостаточно меча в руках Артура. Толкаясь, толпа вываливается из храма во двор, где лежит в снегу замковый камень. Пламя факелов мечется. Меча в камне нет!

Погруженный в странные видения, Джеймс наклоняется к камню и, словно Фома Неверующий, вкладывает пальцы в каменную щель, и только в этот момент принимает то, что предстало перед его внутренним взором. Да, это правда, так оно все и было.

— Ты посоветовал мне подыскать на твое место кого-нибудь другого, — горько произнес Эмрис. — Нет другого, Джеймс. Тогда не было, и сейчас нет. Ты единственный.

— Вот почему ты привел меня сюда. Ты знал, что я вспомню.

— Надеялся, что ты вспомнишь. Тебе уже приходилось сталкиваться с подобным. Тогда ты нашел в себе силы принять бремя. Может быть, найдешь и теперь…

Джеймс смотрел на замковый камень и пытался представить бездну времени между тем зимним днем и этим. Помнить-то он помнил, а вот сделать рывок и перейти от того его состояния к сегодняшнему никак не получалось. Стоило представить сборище разъяренной знати современной Британии, требующее его крови, как по спине прокатывалась волна озноба. Но ведь однажды он уже победил. Победит и теперь.