Аванпост прогресса

На станции было десять человек, оставленных директором. Эти парни, нанятые компанией на шесть месяцев (о месяце они не имели никакого представления, а о времени – очень слабое), служили делу прогресса уже свыше двух лет. Их племя обитало в отдаленном уголке этой страны мрака и скорби, и они не убегали со станции, полагая, что их, как бродяг и чужеземцев, убьет местное население, – и они не ошибались. Они жили в соломенных хижинах на склоне оврага, поросшего тростником, как раз позади станционных строений. Они не были счастливы и с сожалением вспоминали праздничное колдовство, ворожбу, человеческие жертвоприношения у себя на родине; там у них остались родители, братья, сестры, обожаемые вожди, почитаемые колдуны, любимые друзья, – словом, все связи, какие принято считать человеческими. Кроме того, рис, выдаваемый компанией, не поладил с их желудком, – у них на родине этой пищи не знали, и они не могли к ней привыкнуть. Поэтому они болели и чувствовали себя несчастными. Будь они из другого племени, они решились бы умереть, – иным дикарям нет ничего легче, как покончить с собой и избавиться таким образом от путаницы и тягот существования. Но, происходя из воинственного племени, они отличались большей смелостью и тупо влачили существование в болезнях и гореаях. Они работали очень мало, и безделье подорвало их великолепный организм. Карлье и Капер усердно их лечили, но не могли возвратить им потерянного здоровья. Каждое утро их собирали на перекличку и назначали на разнообразные работы: они косили траву, возводили изгороди, рубили деревья, но никакая сила на земле не могла заставить их работать усердно. В действительности двое белых имели над ними мало власти.

После полудня Макола подошел к большому дому и увидел Кайера, следившего за тремя тяжелыми столбами дыма, вздымавшегося над лесом.

– Что это такое? – спросил Кайер.

– Какие-то деревни горят, – ответил Макола, к которому как будто вернулся рассудок. Потом он отрывисто сказал: – У нас очень мало слоновой кости, плохая торговля за шесть месяцев. Хотите получить еще немного слоновых бивней?

– Да! – с жаром воскликнул Кайер. Он подумал о ничтожном проценте.

– Эти люди, что вчера приходили, – торговцы из Лоанды. У них слоновой кости больше, чем они могут снести домой. Купить мне у них? Я знаю их лагерь.

– Конечно, – сказал Кайер. – Что это за торговцы?

– Дурные люди, – равнодушно сказал Макола. – Они сражаются со всеми и забирают женщин и детей. Плохие люди, и у них есть ружья. Тут в округе большое смятение. Нужна вам слоновая кость?

– Да, – сказал Кайер.

Макола помолчал, потом– пробормотал, оглянувшись:

– Эти наши рабочие никуда не годятся. Станция в очень плохом состоянии, сэр. Директор будет ворчать. Лучше добыть побольше слоновой кости, тогда он ничего не скажет.

– Я ничего не могу поделать – люди не хотят работать, – сказал Кайер. – Когда ты достанешь эту слоновую кость?

– Скоро, – заявил Макола. – Может быть, сегодня ночью. Предоставьте это мне и не выходите из дому, сэр. Я думаю, вам следует выдать пальмового вина нашим людям, чтобы они поплясали вечером. Пусть повеселятся. Буду г лучше работать завтра. Пальмового вина много – стало уже прокисать.

Кайер согласился, и Макола собственноручно притащил к ДБерям своей хижины большие тыквенные бутылки. Они простояли там до вечера, и миссис Макола заглянула в каждую. Работники получили их на закате солнца. Когда Кайер и Карлье удалились на отдых, перед хижинами пылал большой костер. Слышались крики и барабанный бой. Несколько человек из деревни Гобилы присоединились к станционным рабочим, и праздник удался на славу.

Среди ночи Карлье, неожиданно проснувшись, услышал громкий крик, затем выстрел. Только один выстрел. Карлье выбежал и встретил на веранде Кайера. Оба были испуганы, проходя через двор, чтобы позвать Маколу, они увидели какие-то тени, двигавшиеся во мраке. Одна из них крикнула:

– Не стреляйте! Это я, Прайс.

Затем Макола приблизился к ним.

– Ступайте назад, пожалуйста, ступайте назад, – настаивал он, – вы всё испортите.

– Здесь бродят какие-то чужие люди, – сказал Карлье.

– Не обращайте внимания, я знаю, – успокаивал Макола. Потом он шепнул: – Всё в порядке. Принесли слоновую кость. Не говорите. Я свое дело знаю.

Двое белых неохотно вернулись в дом, но спать не могли. Они слышали шаги, шепот, какие-то стоны. Казалось, вошла целая толпа людей; они бросили на землю что-то тяжелое, долго спорили, потом убрались прочь. Белые лежали на своих жестких постелях и думали: «Этот Макола незаменим».

Наутро Карлье вышел заспанный и дернул за веревку большого колокола. Станционные рабочие каждое утро при звуке колокола являлись на перекличку. В то утро никто не пришел. Вышел и Кайер, зевая. Через двор они видели, как Макола вылез из своей хижины, неся жестяную миску с мыльной водой. Макола, цивилизованный негр, отличался большой чистоплотностью. Он ловко выплеснул мыльную пену на жалкую желтую собачонку, потом, повернувшись к дому агентов, крикнул издали:

– Все люди ушли этой ночью!