Аванпост

— Если это правда… Аренкур… тогда я не стыжусь… что иногда жалел вас… когда вы отбывали наказание… — Глаза Латуре блеснули, редкие кошачьи усы победно устремились вперед, и он встал во главе маленького отряда. — A mon commandant!… En route! Marche!

Когда тяжелые, громыхающие шаги приблизились к погребу, едва ли кто из находившихся там солдат мог подняться. Отряд остановился в дверях. На лежащих нацелились огнеметы, страшное оружие, способное в секунду сжечь всех, кто был внутри.

— En joue! — прохрипел Латуре, и штыки скользнули вниз.

…Через десять минут дверь погреба заперли на замок, а бунтовщики остались лежать на земле, крепко связанные… Нападение на жандармов было столь стремительным и неожиданным, что те не успели даже подумать о сопротивлении. Их быстро связали. Трех пленников — жандармов, которые не примкнули к восставшим, быстро освободили и выдали им оружие. Бенид Тонгут дал деру, через заднее окошко. Вскарабкался на бруствер в безлюдной части форта… У него была веревка… Сейчас он спустится с противоположной стороны и подождет там туземцев… Не сегодня завтра сокота будут уже здесь, в пустыне.

Но Бенид Тонгут не подозревал, что за ним следят. Некто, у кого было к сержанту неотложное дело. Косые лучи заходящего солнца отбрасывали на камни длинные тени, когда жандарм добрался до бойницы. Кто-то метнулся к нему из полумрака и схватил за горло. Сержант увидел прямо перед собой беспощадное лицо Барбизона.

— На минутку, приятель… — шепнул корсиканец.

Бенид Тонгут почувствовал лишь, что горло ему раздирает жгучая боль, потом что-то хрустнуло… Потом он полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты…

2

Выглянув из окна и увидев толпу солдат, Финли отвернулся.

Гардон вытирал потное, желтое от страха лицо.

— Что вы обо всем Этом думаете? — спросил он лейтенанта.

— Нам конец, — равнодушно ответил тот. — Если у них есть тринитрофенол, тогда мы бессильны, потому что они взорвут трубу. Потом, если действительно подойдут сокота и если бунтовщики нас еще не убьют, самое лучшее пустить себе пулю в лоб, поскольку я, естественно, не собираюсь сдаваться туземцам…

— Но ведь… если нас возьмут в плен…

— Бросьте! Они нас тут же прикончат.

— Не уверен, более того… Какая им в том польза?

Финли почувствовал отвращение. Даже если ты трус, умей все-таки владеть собой, коли видишь, что смерть неизбежна и помощи ждать неоткуда. И такой человек носит форму французского офицера! Снаружи послышался голос идиота:

— Сделайте одолжение, стойте, иначе рядовой должен стрелять… Это приказ…

— Проваливай к дьяволу! — ответил ему кто-то и, судя по всему, отпихнул в сторону, ибо дверь открылась и вошел Хильдебрант.

— Рядовой! — отчеканил Финли. — Почему вы без разрешения и стука…

— Подождите! — перебил его капитан. — Я командир. Что вам нужно? — обратился он к Хильдебранту.

— Господин капитан! Легион прислал меня для переговоров с господами офицерами. Мы отказываемся дальше подчиняться! Мы хотим идти домой и пойдем домой. Никто нас не остановит. Офицеры не делали нам зла, и мы не собираемся их трогать. Форт тоже пусть стоит как есть. Скажите нам шифр, мы запасемся водой на дорогу, и Франция сохранит себе этот аванпост, а офицеры — жизнь. Но если вы этого не сделаете, тогда мы займем форт. Если понадобится, взорвем главный корпус, у нас достаточно тринитрофенола, так что сопротивление офицеров бесполезно. Мы в любом случае доберемся до воды. Но тогда мы взорвём водопроводные трубы, уничтожим форт и всех, кто не на нашей стороне. Таково решение восставшего гарнизона.

— Убирайся! — вскричал Финли. — Мы не ведем переговоров с бунтовщиками, все вы…

— Попрошу тишины! — значительно сказал капитан. Он не чувствовал непосредственной угрозы, поэтому опять заважничал. — Какая роль в этом деле отведена неким туземцам сокота?

— Сокота находятся на пути к Ат-Тариру. Через своего вождя они сообщили нам, что, если мы займем форт и им не надо будет бояться французских солдат, тогда они выведут нас тайным путем к британским владениям в Верхней Гвинее. Мы не хотим ссориться с туземцами, но и вас возьмем под защиту, если вы не вынудите нас повести себя иначе.

— Выйдите ненадолго, — сказал Гардон Хильдебранту, — и подождите в коридоре.

Хильдебрант понял, что победил. Он по-военному развернулся и вышел. Следом в дверь просунулась голова Карандаша.

— Господин офицер… не надо убивать рядового?

— Убирайся вон!

Карандаш гоготнул и скрылся. Гардон свысока обратился к Финли:

— Это дело, на мой взгляд, требует дипломатии. Геройство здесь ни к чему. Главное — форт и дорога. Так сказано в приказе. И пусть эти мятежники убираются, куда хотят. Я не беру на себя ответственности за уничтожение форта.

Гардон напыжился и надменно посмотрел на своего заместителя.

— Не хотите ли вы открыть им воду, капитан? Или, может быть, сказать шифр?

— А почему бы и нет! Они хорошие ребята, только ожесточились. Немного дипломатии не помешает… Пусть уходят… так по крайней мере мы сохраним пост. Если они взорвут трубу, то форту конец… Мы не гложем лишиться этого важного военного, стратегического пункта.