Аванпост

Притихшие каторжники разошлись по своим жилищам и ждали решения своей участи…

Глава двадцать седьмая

1

Офицеры собрались в комнате Делэя. Майор чувствовал себя немного лучше. Приподнявшись на локте, он курил в кровати. После обеда у него был приступ, и ему только теперь стало известно о событиях.

— Честь наша спасена, — сказал Делэй. — Но мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока есть вероятность нападения сокота.

— Знать бы, откуда они придут, мы бы с ними мигом расправились, — заметил Финли.

— Но ведь мы не знаем, — сказал Ив. — И почти нет надежды узнать… Хотя часы, которые у того парня… часы — разгадка всему…

Он словно не замечал, с каким удивлением смотрят на него остальные. Карандаш действительно изменился до неузнаваемости. От его худощавости веяло теперь энергией. Он стал похож на подтянутого, загорелого англичанина, ясный взгляд его светился умом.

— Когда вы открылись Финли? — спросил Делэй.

— Когда того симпатичного парня, которого вы приняли за меня, приговорили к «петле». Надо было спасать его. Тогда я и посоветовал Финли доложить вам о наказании в обход Гардона. Но сначала мне пришлось признаться, кто я. Финли достал из сейфа клеенчатый мешочек, который потом другой мой приятель подбросил легионеру. Там был бумажник Гризона, жетон с моим номером и какие-то исписанные листки. Со стихами. Я решил просмотреть стихи, вдруг о моем любимом Троппауэре тоже выяснится, что он ломает комедию и на самом деле шпион. Слава Богу, стихи совершенно меня успокоили.

Вошел Латуре с Голубем.

— Входите, мой друг… — обратился к Голубю Делэй. — Вы сослужили отечеству великую службу и достойны особой награды…

— Господин майор! О таких пустяках не стоит даже говорить, не то что думать о награде. Каждый человек обязан сделать во имя отечества все, что в его силах. Кроме того, успех всего дела не моя заслуга, а майора Ива… Боже мой!

— Что такое?… Что случилось? — всполошились офицеры.

— Господин майор! Разрешите отлучиться на несколько минут. Я еще днем запер кое-где одного офицера, и, возможно, он хочет есть или пить…

Майор с удивлением кивнул. Опять заговорил отступивший было в тень Карандаш:

— Этот парень считает, что майор Ив — не кто иной, как сапожник Главач, есть тут один, Аренкур его замучил…

Так оно и было. Главач сидел в спальне голодный и без капли воды. Стоило Голубю приоткрыть дверь, как он, опасаясь новых осложнений, в ужасе бросился в столовую.

В гарнизоне тем временем сменялись посты. Слышался стук опускаемых ружей и команды Батисты.

Была полночь.

2

Вопреки обещанию Голубь не пошел обратно к майору, ибо совсем забыл о военной дисциплине. Ничто не извиняло его легкомыслия, разве только влюбленность: случалось, это чувство пагубно влияло даже на самых серьезных людей.

Голубь устремился к столовой, но не прошел и полпути, как в темноте перед ним вырос мальчишка-араб, Магда!

Он обнял девушку и крепко прижал к себе.

— Вот видите, — шепнул он, — я же говорил, что эта суматоха долго не продлится.

— Я страшно волновалась за вас, — ответила Магда. — Но теперь, слава Богу…

— Дело далеко еще не кончено. Во-первых, мы не знаем, как поведут себя каторжники. Потом, туземцы там тоже что-то замышляют.

Наверху на бруствере монотонно отмеривал шаги часовой…

— Да, я знаю… — грустно сказала Магда. — Путь, который искал мой отец, — тайна этих самых туземцев…

— Ну да, путь, — кивнул Голубь. — Если б мы его наконец нашли, какое бы здесь воцарилось благоденствие… Неужели действительно вся загвоздка в этих часах?

Они оба уставились на безобразную крокодилью голову.

— Точно, в них… Ничего не поделаешь, хоть умри. В этих часах скрыт план местности. Именно его доктор Бретай хотел отдать капитану Коро в тот вечер, когда их убили.

Голубь уныло смотрел на поцарапанную крышку. Рука машинально потянулась к заводу и нажала на него. Крышка щелкнула и…

И они вскрикнули от изумления.

На циферблате была карта!

…История гарнизона не знала таких случаев. Едва не растянувшись на пороге, в комнату майора ворвался человек и подлетел к Делэю. Прыгая от нетерпения и не обращая ни малейшего внимания на начальство, он вопил:

— Свет!… Погасите свет!… Нашел! Вот она!… Сейчас… — И он с шумом отдувался от бега по лестнице.

Это был Голубь. Карандаш выключил свет.

…Струя зеленовато-желтое мерцание, в чью орбиту попадала и серебряная крокодилья голова, перед ними светились линии-паутинки миниатюрной карты найденного Рюселем пути!…

В темноте было слышно лишь приглушенное дыхание онемевших от неожиданности людей…

3

Как все, оказывается, просто! Ученый нарисовал на циферблате карту каким-то фосфорным или радиевым веществом.

Блеклые, тонкие, как волоски, линии были почти невидимыми между трещинками циферблата и светились только ночью, если предварительно подержать часы на ярком солнце, чтобы они потом могли отдать впитанный свет. Теперь Рюсель мог не бояться, что его схватят и обыщут, пусть разбирают часы хоть на винтики — все равно ничего не найдут.

И сейчас все, вытаращив глаза, разглядывали часы, словно столкнулись с потусторонним явлением.