Аванс прошлому

Мимо мелькали каменные глыбы, то плоские, то остроконечные или причудливо изломанные, из открытых окон потянуло свежим ветерком, яркие солнечные блики заиграли на стенках автобуса. Подъем, сначала плавный, сделался круче, но автобус будто не замечал этого, лез и лез себе неспешно в гору, гудел мотором, цеплялся шинами за серый асфальт.

– Сейчас будет крутой поворот, – сказал кто-то в автобусе. И он действительно повернул, огибая скалу. Теперь справа тянулся вертикальный горный склон, а по сути вырубленная в горе стена, а слева зиял обрыв – так, примерно, в десять этажей. Водитель сбавил скорость. Автобус полз по дороге не быстрее тридцати километров, и скальная стена, иссеченная трещинами, неторопливо убегала назад, грозя нам растопыренными пальцами кустов. Струйки воздуха врываются в салон автобуса, ослабели, сделалось душновато, но ехать быстрее водитель не решался, знал, наверное, что впереди опять крутой поворот над самой пропастью или иное опасное место.

– Дорога, по которой мы едем, называется русской дорогой, – сказал мне молчаливый до этого сосед по сиденью.

– Почему?

– Она была прорублена в горах во время Кавказской войны русскими солдатами.

– И как к этому относятся горцы?

– Конечно, положительно! Нам, мальчишкам, говорили когда-то: «Бегите до русской дороги, многое узнаете». Расул Гамзатов неоднократно подчеркивал: «По русской дороге все дагестанцы пошли, и весь мир увидели, и историю свою утвердили, традиции прославили».

Написал это и вспомнил. Есть такое выражение: в того, кто выстрелит из пистолета в прошлое, будущее выстрелит из пушки. Сейчас у нас проводятся реформы, идет ломка старого. Но я считаю, что нельзя все ломать. Хорошее надо беречь, хранить, восстанавливать.

Будто в груди у меня два сердца бьются: одно – «за», другое – «против». Будто я надвое разделен. По-моему, очень плохо, если бывает в стране так, что все от одного человека зависит. Был культ личности, а потом стал культ должности.

Молчать о людях, которым принадлежит история, несправедливо. И я хочу знать, чему я так верил, почему меня обманули и в чем. Если и вправду за время, в которое мы жили, были преступления, их прощать нельзя и оправдывать их не следует. Многие трагически ошибались, они думали, что государство укреплялось. Если оно и укреплялось, то человек-то мельчал. Считаю, что и сегодня мельчает, ибо в него внедрилась болезнь, которую Ленин называл комчванством, бюрократизмом. А сейчас коррумпированность и т. п.

Что же получается, работали, трудились, жили, пели, танцевали – и все руководители после Ленина были, оказывается, плохие. На этот вопрос четкого ответа не слышно. Ответить же на него надо.

Но вернемся к дороге в Буйнакск. Автобус поднялся к перевалу. Слева вершина и справа вершина, впереди серая лента шоссе, а сверху голубой небесный купол. За новым поворотом взору открылась довольно обширная площадка, естественный выступ в горном склоне, обрамленный полукольцом деревьев, что отделяли площадку от пропасти. Под деревьями стояли три-четыре уютных домика, один из которых был кафе и возле него дымился мангал, где жарили шашлык.

Под навесом дежурили два милиционера, один из которых тут же осмотрел прибывший автобус. После осмотра он пригласил приезжих перекусить в кафе, что мы и сделали, благо, у автобуса предусматривалась здесь остановка.

Седловина продувалась свежим ветром, духота исчезла, и обед был для нас настоящим отдыхом.

За перевалом дорога чуть-чуть спустилась вниз и пошла, петляя, у самого края пропасти. Теперь внизу лежало дикое ущелье. Дорога пошла под гору. Пейзаж вокруг был изумительный. Серые, коричневые, фиолетовые вершины на фоне голубого неба, живописные скалы, рощицы, откуда тянуло резким запахом зелени. Здесь, на высоте, дышалось легко, гуляли тут свежие ветры, воздух был прозрачен и чист. Впереди у подножья просматривался город, в который мы приехали только через полчаса.

Буйнакск – районный город Дагестана, бывший его древней столицей Темир-хан-Шура, находится в сорока с небольшим километрах от нынешней столицы – Махачкалы, и ехали мы в него через высокий перевал, по крутым, многочисленным и довольно опасным серпантинам. Выше я рассказал об этом. А опасный перевал был до такой степени, что зимой его на некоторое время закрывали, и тогда в город можно было добраться только объездным путем, с расстоянием почти сто двадцать километров.

Буйнакск после землетрясения представлял унылое зрелище. Здания в два и больше этажей были разрушены, одноэтажные частные дома были в аварийном состоянии: с трещинами в стенах, с покосившимися или разрушенными крышами. Сильно пострадали воинские части, располагающиеся в городе, – были разрушены казармы, и солдаты жили в палатках, штабы, клубы, котельные и другие хозпостройки. И все это надо было в кратчайшее время восстановить.