Авантаж

Вместе с тем, как встарь на обывательском уровне господствует глоссалическая невнятица в понятиях воспитания, обучения, образования и просвещения. Пусть даже имеется определенный прогресс, если науку об обучении и образовании половозрелой человеческой личности никто больше странно и дико не именует педагогикой. Вон еще древним интеллигентам было известно: детей лечит педиатр, развращает педераст, педофил, надо понимать, очень их любит, а вот однокоренным словом "педагог" они называли с большой филологической и дидактической дури тех, кто учил взрослых людей. Видимо, это идет от первобытного дилетантского поверья, будто учить, любить и лечить может каждый ближний, было бы кого, и от доморощенного родительского образования, как попало перемешанного с воспитанием, когда недоросли-отпрыски не видели толком ни одного, ни другого, — в чем нимало не сомневался Дин Ли, изучая палеографические источники.

А там еще со стороны самозвано лезут с педагогическими советами к детям и взрослым, когда веками и тысячелетиями одни идейно озабоченные субъекты на общественных началах занимаются просвещением широких народных масс, назойливо навязывая им собственный символ веры в виде партийного понимания чего-то разумного, доброго, вечного, тогда как другие, облеченные государственной властью, с размахом наставляют народы на тоталитарные директивы коммунистического, нацистского или ура-патриотического воспитания. С третьей стороны те же народы устрашают, воспитывают и просвещают, устраивая громогласные проповеди и буйные миссионерские набеги, бесчисленные церкви, религиозные конфессии и секты, часто враждебные друг другу, словно они тоже наказаны толчеей, смешением языков, концепций и понятий за участие в строительстве государственных вавилонских башен и рабский коллективизм, несколько синхронично вспоминал отрывки из ветхих анналов доисторической педагогики студент-дидактик Дин Ли.

Истины ради отметим, как сам виконт Либен просветительски-вольнодумно, если не сказать по-вольтерьянски, относился к религии, культовыми сооружениями никак не интересовался и в религиозные диспуты старался не вступать. Однако веру древнего галльского короля в то, что Париж стоит мессы, он полностью разделял и потому благорассудительно не выставлял направо-налево свои атеистические взгляды.

Вместе с тем, религиозное мировоззрение Дин Ли публично и гласно критиковал за мирское политическое доктринерство, что в условиях идеологического плюрализма, распространенного в империи, было безопасно и благонамеренно. Когда многим церквям и конфессиям свойственно безрассудно влезать в политику, а непрошибаемая идейная партийность часто сродни твердокаменным религиозным верованиям, то политическая пропаганда и миссионерская катехизация неотличимы друг от друга. Отсюда в реальной политике имперские власти не обращают внимания ни на обособленную религиозность, ни на сепаратную партийность, следуя своим идейно секуляризованным курсом. Если кредо империи, ее символ веры есть защита всего человечества в целом от эвентуальной угрозы извне, от вероятного вторжения чужеродного разума, то имперские власти имеют роскошную возможность благоразумно пребывать в подчеркнуто деидеологизированном статусе.

Разумеется, в разных мирах фаворитарно по-разному относятся к различным политическим и религиозным убеждениям, но в метагалактических масштабах империи попытки монополизировать идеологическое просвещение приравниваются к навязыванию тоталитарной пропаганды и насильственному промыванию мозгов, нисколько не поощряются и не приветствуются. Против общей трактовки просвещения как частного индоктринирования ни Дин Ли, ни дидактическая наука не выступали, рассматривая просвещение как партикулярную сферу общественных связей групп интереса, а все прекраснодушные намерения придать какому-либо индоктринированию общую моральную направленность современной дидактикой категорически отвергаются, поскольку устоявшиеся за тысячелетия нравственно-этические нормы демократически абсолютны, в то время как их всяческие толкования миноритарны, относительны и преходящи. Изменчивость времен и нравов, постоянное расширение экуменических пространств предполагают, что в каждой конкретной нравственной коллизии необходимо ориентироваться на мнение социологически абсолютного большинства, был убежден студент Дин Ли с легкой руки прозелит-магистра Рона Тилбо. В то время как просветительские либертарианские пожелания этических диссидентов, нравственных отщепенцев и аморальных уродов моральное большинство не обязано принимать во внимание, подобно тому, как оно учитывает политические мнения оппозиционных меньшинств, не сумевших победить на очередных выборах.