Авантюра

— Ты только приди и намекни мне, — ответила она.

— Можешь не сомневаться, золотко. Они ушли, и Паркер отправился в спальню собирать вещи. Кристал, остановившись у дверей, спросила, глядя на него:

— Уходишь?

— Должен уйти. Это необходимо.

— Надо уходить прямо сейчас? Нельзя подождать еще даже полчаса?

Он почти не слышал ее и совершенно не понимал, что она говорит. Его мысли уже целиком переключились на предстоящее дело.

— Сейчас — самое удобное время, — уже не ей, а скорее себе сказал он, закончив сборы.

Она помрачнела, когда Паркер ушел, но он так ничего и не заметил.

Часть третья

Глава 1

Грофилд вошел в универмаг, поднялся на второй этаж на эскалаторе, затем по лестнице спустился на первый, вышел через боковую дверь на другую улицу, поймал такси и, проехав два квартала, отпустил машину, пересев в автобус. Держась за поручень, он задумался. Может, ему отделаться и от третьего типа? А потом пусть обнаружат его уже в мотеле.

В его действиях не было никакого смысла, просто актер так развлекался. От операции его отделяло восемь дней бездействия, Грофилд же выдержал только три, а потом почему-то занервничал. Люди, подобные Паркеру и Салсе, умеют просто тихо сидеть и ждать, когда наступит срок приступать к работе:

Темперамент Грофилда восставал против подобного бездействия.

Его темная, наэлектризованная аура буквально излучала опасное напряжение хищника. Он не любил неподвижности. В театре чаще всего изображал мятущихся людей — либо злодеев, либо каких-нибудь слабаков. Особенно он гордился ролью Яго, чувственного, с кошачьими повадками Яго, которую сыграл в передвижном театре в Расине, штат Висконсин. Если бы он отправился в Голливуд, то сделал бы себе состояние на телевидении. Но опуститься до телевидения он, молодой, искренний, увлеченный, не мог. Только театр, настоящий театр заслуживал, по его мнению, того, чтобы расходовать на него свой талант.

Однако настоящий театр дает возможность прилично существовать очень немногим, а подавляющее большинство служителей Мельпомены живет плохо. Так как Грофилд никогда не зарабатывал слишком много, а кроме того, не желал размениваться на мелочи, то относился как раз к тому большинству тружеников сцены, которые с трудом сводят концы с концами. Но вторая профессия Грофилда — та, к которой он прибегал каждые полгода вместе с людьми типа Паркера или Салсы, — приносила ему достаточно средств, чтобы оставаться актером, сохранять свои творческие идеалы и при этом вести тот образ жизни, который его устраивал.

Обе его профессии как бы дополняли одна другую. Грабежи помогали ярче играть роли, которые ему давали в театре, а способности к актерству довольно часто оказывались весьма полезными во время налетов. Обе профессии опирались на один и тот же стержень в нем. Отдаваясь поочередно то одной, то другой, Грофилд чувствовал себя счастливым.

Если бы только не бездействие. Вот уж чего он не выдерживал! И не умел ждать.

На этот раз он протянул три дня. Каждый вечер они с Салсой выезжали на остров, обедали, смотрели петушиные бои, немного играли в казино и возвращались обратно. Вечера были приятны, так как в них ощущалась какая-то драматическая подоплека. Но утром и днем он не знал, чем заняться, а пустоты Грофилд не выносил. Сначала ходил в кино, но очень быстро пересмотрел все фильмы, идущие в Галвстоне, — те, которые хотел посмотреть, и даже несколько таких, на которые идти не собирался. Сегодня ему уже не оставалось ничего, кроме как развлекать себя играми.

Ему понадобился час хаотического передвижения по Галвстону, Техас-Сити и Ла-Марке, чтобы выяснить, сколько агентов ФБР следует за ним и как каждый из них выглядит. Еще полчаса рывков вперед и резких остановок, ускоренного и замедленного движения, внезапных поворотов и возвращений на прежнее место ушло на то, чтобы познакомиться с их методами. В результате в течение пяти минут он сократил количество «хвостов» с трех до одного и знал, что готов отделаться от последнего в любой момент, как только сочтет нужным. Но никак не мог решить, надо ли ему это делать.

В конце концов он неохотно признался себе, что лучше оставить все как есть. Паркер уже избавился от своих преследователей, а если сейчас и Грофилд проделает ту же штуку, то они начнут нервничать, прежде чем дождутся его у мотеля. Еще чего доброго схватят Салсу, увидев, что Салса — это единственное, что у них осталось. Они испоганят всю операцию, если Грофилд слишком затянет свою игру с ними. Придя к такому выводу, актер вышел из автобуса на следующей остановке и направился назад, к такси, стоявшему в квартале от нее. Фэбэ-ровец пытался «растворяться в среде» до тех пор, пока не понял, что именно собирается сделать его подопечный.

А тот подошел к машине и, сунув голову в окошко рядом с ним, сообщил приятным голосом:

— Я возвращаюсь в мотель. Почему бы нам не поехать в одном такси и не сэкономить немного денег?

Фэбээровец посмотрел на него с отвращением. Они были все одинаковые: честные, вежливые, добрые, убежденные в своей правоте и абсолютно лишенные чувства юмора.