Авантюра «Крым»

– Нет, вы посмотрите на него! И вы говорите, что что – то понимаете в политике? Ничего вы не понимаете! Что дал Украине ваш Гетман? Утопил Украину в крови? Да утопил, последний раз Петлюра шел на Киев, и я не удивлюсь, что Гетман бежал, жаль не имеем полной информации – с Киевом нет связи с зимы. С другой стороны красные, немцы, да тот же анархист Махно. Вашу Украину рвут на части все, кому не лень. И вы еще хотели отдать этим подонкам Крым, нет уж позвольте, милостивый государь.

Данил Моисеевич был уязвлен такими фактами, но он знал себе цену и хоть немного понимал в политике, но для себя считал, что знает в политике все.

– Хорошо, извольте господин министр. К чему привел вас господин Сулькевич? Немцы ушли и пропал ваш продажный Суклевич, где он? Ау? Его следовало поставить к стенке только за то, что он загубил флот! Он профукал флот в Севастополе, и в этом есть и ваша вина, вы ведь все были рядом и смотрели в рот этому новоявленному султану. Что, литовский татарин не потянул? Лицо отца побагровело, и Александра решила вмешаться:

– Господа, это право лишнее. Вы сейчас поссоритесь!

Оба мужчины поднялись. Данил Моисеевич подвинул стул к столу для Александры.

– Душа наша, Александра Петровна! Не обращайте на нас внимание, на старых маразматиков.

Александра присела за стол, отец поцеловал ее в лоб и приподнес ей маленькую красную коробочку, покрытую красным бархатом.

– С днем рождения, моя дорогая, самая красивая среди ангелов. Я тебя очень сильно люблю!

Александра медленно открыла коробочку и ахнула от восторга. В коробочке находился перстень – красный рубин в золотой оправе. Она надела его на палец, встала и поцеловала отца в губы.

– Спасибо большое, спасибо, папа.

В этот момент вмешался Данил Моисеевич.

– Прошу прощения, жемчужина Крыма.

Из под салфетки на столе он извлек черный удлиненный футляр, открыл его и Александра увидела золотую цепочку с ладанкой Богородицы.

– Подарок этот освящен и я хочу, нет, желаю преподнести его вам в ваш день рождения. Пусть он хранит вас и охраняет от всех невзгод.

Александра, не скрывая восторга, поцеловала старика в щеку, которая тут же побагровела. После этого они присели за накрытый к завтраку стол.

– Дорогие мои, ваши подарки бесценны, ведь сейчас такое время, я, право, не знаю, как вас благодарить.

Все услышали молодой, но командный голос.

– Постойте, очаровательное создание, я тоже хочу разделить вашу благодарность с этими господами.

Это был ее кузен – подпоручик Николай Михайлович Ащеулов. В руках он держал шикарный букет роз, который и приподнес имениннице. Он поцеловал ее руку и занял четвертое и последнее кресло за столом. Зара в этот момент подала игристого сухого в бокалах. Александра подняла бокал, все мужчины поднялись и последовали ее примеру.

– Господа! Дорогие моему сердцу мужчины, огромное вам спасибо за поздравления! Я счастлива, что вы есть на этом свете.

Петр Афанасьевич затянул «многое лето», его поддержали мужчины. По щеке Александры потекла слеза. Она вспомнила маму, которую в Петербурге вместе с няней матросы на улице закололи штыками. Все выпили и принялись за завтрак. За завтраком Петр Афанасьевич немного ошарашил Александру тем, что через час отбывает в Симферополь по долгу службы и будет обратно только через три дня. Александра немного погрустнела, но слова кузена вернули ей настроение.

– Не грустите, мой ангел, в доме мадам Березовской сегодня бал в честь прибывших в Ялту союзников, заморских женихов будет хоть отбавляй, но помните, за вами следит ваш покорный слуга, не доводите до дуэли. Они оба рассмеялись. Отец поднялся.

– Ну вот и хорошо, повеселишься, пойду собираться. Николай, проводите меня.

В кабинете Петр Афанасьевич повернулся к Николаю, положил ему руку на плечо.

– Хочу предупредить тебя: скоро тебя из Ливадийского гарнизона переведут ко мне в Симферополь.

Ащеулов возмутился:

– Но я не просил Вас об этом, я действующий добровольческой армии и меня это устраивает.

– Ты, Николай, многого не понимаешь, времена трудные, и я хочу, чтобы наша небольшая семья была вместе, рядом. Лето пройдет, и Александра переберется тоже в Симферополь.

– Но я военный, а не институтка, и я хочу драться за Отечество.

Петр Афанасьевич положил на него вторую руку.

– Вот ты и будешь служить нашему маленькому государству – охраняя тело министра юстиции. Полно подпоручик, вопрос решен, ждите назначения.

Столер опрокинул в рот очередную рюмку горилки, закусил соленым салом, погладил правой рукой себя по плоскому животу. Посмотрел на стоявшего перед ним пленного матроса в рваной тельняшке и бескозырке, на ленте которой читалось «Самсон». Бурый, что всегда был при Столере, наполнил ему чарку. Столер проглотил кусочек сала.

– Ну, морячок, сразу начнем с правды или поиграем в кошки – мышки?

Морячок пожал плечиками. Он был высок, крепко сложен, и вытянутое загорелое лицо внушало уверенность и храбрость. Видимо за плечами этого гиганта была бурная жизнь.

– Не пойму, о чем Вы, благородие?

Столер усмехнулся:

– Я тебе не блогородие, Самсон.

– И я не Самсон.

Столер закурил.

– Словоблудишь, сученыш?