Авантюра, валюта и кровь

Возвращаясь к сути, следует уточнить, что предупредительный удар наносился вовсе не для того, чтобы напрочь лишить подозреваемого здравомыслящей памяти, а лишь потому, чтобы ненадолго погрузить его в состояние непринужденной и забывчивой безмятежности, не позволяющей отчетливо реагировать на предполагаемые в дальнейшем события; говоря откровенно, «доверчивый бедолага» пока даже не представлял, что в прекрасной и ясной головке, удобно разместившейся на восхитительном теле его новой знакомой, в очередной раз все решительно поменялось и что она вознамерилась защищать проштрафившегося клиента совсем по-иному.

– Да, деньги принадлежат моему доверителю, – резко выдохнула она ответ, пока незадачливый похититель силился улыбаться, превозмогая пронзившую боль.

– Ты что? – «заклокотал» американский авантюрист, выражая недовольство и передавая его на ухо непредсказуемой защитнице, едва сдерживавшись, чтобы громогласно не заорать, – все же должно было быть совсем по-другому – ты че, «презренная аферистка» посадить меня, что ли, хочешь?

– Нет, – кокетливо моргая ресницами, простодушно ответила милая Хлоя; она применила испытанный способ, способный расположить к ней кого угодно, чего уж там говорить про любителя женских юбок, каким всегда считался любвеобильный проныра, – просто во всем со мной соглашайся, и, поверь, не пройдет и десяти минут, как я смогу нас обоих вытащить – респект?

Следователь не стал воспрепятствовать приватному шепоту, проводимому между собой двумя заокеанскими представителями и сопровождавшемуся убедительными воздействиями: их переговоры он воспринял для себя совсем по-иному.

– Готовы ли Вы признаться, – настоятельно обратился он к задержанному преступнику, – что похитили деньги, выраженные суммой три миллиона долларов и принадлежавшие господину Мак-Когану?

– Нет! – удивленно выкрикнул Майкл, услышав знакомое имя и вмиг осознав, в какой неоднозначной ситуации он неожиданно очутился (как и всем уважающим себя преступникам, ему было отлично известно, что Коган – один из главных российских гангстеров, представляющий интересы русской мафии на территории США).

Поняв, с кем он в реальности вступил в опасные игры, Мэссон не на шутку перепугался, и даже предположил, что просто обязан взять непродолжительный тайм-аут, чтобы все как следует обмозговать и получше обдумать. Однако в правилах правоохранительных организаций вдумчивые передышки не то что бы были редки, нет, напротив, они полностью исключались и решать насущные вопросы предполагалось незамедлительно, как говорят, не сходя с единого места. В результате мысли Мишина совершенно запутались и уже практически вели его к признательным показаниям – лишь бы только избежать суровой бандитской расправы и попытаться загладить несоразмерную вину возвратом всех «разнесчастных баксов» (притом сколько ему не прикажут), как вдруг более решительная Карина, каким-то необъяснимым женским инстинктом почувствовавшая трусливые колебания стушевавшегося подельника, еще раз «познакомила» стопу малодушного доверителя с прочностью обточенного каблука, являвшегося неотделимой частью ковбойского сапога, обутого на ее прекрасную ножку.

– Молчи, дурак, – шепнула она нежным, вкрадчивым, но убедительным голосом, не исключавшим и «железные интонации», – денег все равно уже нет: они отправлены по прямому предназначению и мне уже пришло подтверждение, что они получены и приняты к производству.

– Ах ты, «вероломная сука»! – заорал обманутый пройдоха нечеловеческим голосом: несмотря на ее великолепные прелести, он все-таки не смог удержаться от справедливого гнева. – Ты меня просто взяла и подставила, а теперь преспокойненько хочешь упрятать в российских застенках – да я же тебя теперь насквозь, «поганую стерву», вижу!

– Можно ли монолог расценивать как признание? – довольно потирая руки и язвительно улыбаясь (ну, прямо как мартовский кот) представитель российской юриспруденции продолжил задавать непривлекательные вопросы.

– Нет, – жестко ответила Сидни, – деньги являются полноправной собственностью мистера Мэйсона.

– Не понял? – удивился Самодовольный. – И как же он умудрился провести в страну невероятно огромную сумму и не потрудился предусмотреть ее декларацию?

– Вот тут Вы, господин следователь, сказали, что у одного уважаемого господина пропало три миллиона долларов, – начала защитную версию Карен, – я, конечно же, не сомневаюсь, что он не позабыл задекларировать прибывшие деньги и что вы ознакомите нас с составленными документами, оформленными по всем существующим правилам. Со своей стороны я доведу до Вашего сведения, что доверившийся мне клиент в страну ничего не ввозил.