Авантюрист

— У меня были основания полагать, что солонка осталась у вас?

— Это правда. Только она, к сожалению, не золотая. Я подозреваю, что мне ее подменили.

Красильников взял солонку и с интересом принялся ее изучать. Чем она так ero заинтересовала, я не понял, но он довольно долго не выпускал ее из рук. На меня гость из столицы произвел в общем-то приятное впечатление. Люблю иметь дело с воспитанными людьми. С другой стороны, господин Красильников явно не чурался предосудительных знакомств в погоне за материальными ценностями, и это не могло не настораживать.

— Что вы знаете о Язоне? — спросил я у потомка купца первой гильдии.

— Ровным счетом ничего. Кроме того, что ему удалось запустить ручонку в хранилище, возможно, государственное, возможно, частное. Я был знаком с Каблуковым. Он был коллекционером невысокого пошиба, но иногда такие люди натыкаются в своих поисках на довольно примечательные вещи. К сожалению, он мне слишком поздно позвонил по поводу Язона. На два-три часа раньше, и Шагинян остался бы жив.

— А от меня вы что хотите?

— Я готов облегчить участь вашего друга Виктора Чуева, но не даром, конечно.

— Почему бы вам не обратиться непосредственно к его отцу?

— А почему бы вам не выступить в роли посредника? Тем более что вы, по моим сведениям, являетесь его доверенным лицом в самых щекотливых делах.

— А дело предстоит щекотливое?

— Более чем. И смертельно опасное. Зато в случае удачи можно сорвать очень большой куш.

— Роман Владимирович человек не бедный, и вряд ли он станет рисковать репутацией, даже если речь идет о миллионах долларов.

— А кто вам сказал, молодой человек, что речь идет о миллионах — речь идет о миллиардах. А впрочем, сокровища царя Мидаса никакими деньгами не измеришь, они бесценны.

— Послушайте, господин Красильников, я человек трезвомыслящий, и, когда у меня перед носом начинают жонглировать миллиардами, у меня появляется подозрение, что передо мной мошенник очень невысокого пошиба, способный обмануть только легковерных людей.

— Вы очень молоды, господин Строганов, — вздохнул мой собеседник. — Я на вас даже не обижаюсь. От вас требуется всего ничего, Феликс Васильевич: передать господину Чуеву привет от царя Мидаса и от скромного коллекционера Красильникова. Думаю, что у него хватит ума не отвергать мое скромное предложение.

Человек, назвавшийся Красильниковым, покидал мою машину не торопясь, и столь же не торопясь, щегольски поигрывая тонкой тросточкой, он направился к поджидающему его белому «мерседесу». Тому самому, похоже, из которого в меня вчера стреляли.

Царь Мидас! Скажите пожалуйста. Он бы мне еще о золоте партии рассказал. Феликс Строганов не из тех людей, которые гоняются за миражами. Я не отрицаю, что золото было, но оно уже давно прилипло к потным рукам функционеров и превратилось в счета в респектабельных банках. С другой стороны, мне надо было отрабатывать полученный от Чуева-старшего аванс в тридцать тысяч долларов. Как ни крути, а эта немалая сумма указывала на то, что Роман Владимирович кровно заинтересован в том, чтобы выйти на след человека, которого Красильников почему-то называет царем Мидасом. Я имею в виду Веневитинова, впрочем, он мог оказаться вовсе не Веневитиновым.

Я направил стопы к этому дому просто для того, чтобы лично убедиться в правоте Красильникова. Девятиэтажный дом, к слову, был построен совсем недавно и в весьма удобном и престижном месте, чуть ли не в центре города. Я это к тому, что здешние квартиры обошлись их владельцам в очень приличные суммы. Веневитинов, по создавшемуся у меня впечатлению, не испытывал недостатка в средствах. Правда, я ничего не знал об источниках его доходов.

А спросить было не у кого. Несмотря на то что Веневитинов был широко известен в узких кругах и отнюдь не чурался общества. Вот только вряд ли в этом городе найдется человек, которого можно было бы назвать его другом. Мне всегда казалось, что у таких людей, как Виталий Алексеевич, друзей нет, никогда не было и никогда не будет.

Веневитинова дома не было. Мои деликатные, но настойчивые звонки совершенно напрасно пытались разбудить тишину за надежной стальной дверью. Конечно, Виталий Алексеевич мог отлучиться по делам, но внутренний голос мне подсказывал, что столичный коллекционер, скорее всего, прав и мой партнер по карточному столу либо вообще покинул город, либо залег на дно. И случилось это сразу после нашего с ним разговора. У Виталия Алексеевича был вид человека, собирающегося в дальнюю дорогу. Во всяком случае, мне тогда так показалось. Этот след, я имею в виду Веневитинова, мной потерян, похоже, надолго, если не навсегда. Не то чтобы я очень огорчился по этому поводу, но в любом случае мне следовало поторопиться, чтобы не лишиться и второго следа. Я имею в виду Наташу.