Авантюрист

Из-за поворота мне навстречу высыпала орава стражников. Вероятно, они точно знали, куда и зачем бегут, – при виде меня на усатых мордах проступило оживление. Их было пятеро, но сосчитать я смог только тогда, когда нагая мраморная дева, вывернутая из ниши вместе с пьедесталом, вывела из строя двоих. В узком коридоре увернуться было некуда – боюсь, до конца жизни эти двое неудачников будут содрогаться при виде голых женщин. Прочие кинулись на меня, один меч едва не перерубил копье в моих руках, но недорубил, увяз. Прикрывшись копьем, я успел увернуться от двух других мечей, но реакция по-прежнему была не та, чисто ускользнуть не удалось, клинок порвал куртку у меня на плече и скользнул по руке, хотя боли я, разъяренный, не почувствовал.

Будь мои противники настоящими бойцами – от меня, заторможенного, осталась бы кучка костей. Но в стражу братьев-герцогов отбирали, по-видимому, не за бойцовские качества, а исходя из внушительного внешнего вида; все трое были на полголовы выше меня, и все трое по очереди выбыли из битвы – в этом мне помогли мраморный юноша в нише напротив, череп невиданного зверя с широченным размахом рогов и мягкий ковер поверх скользкого пола.

Я переступил через стонущие тела. Перепрыгнул через безголовый торс мраморного юноши, не глядя, поднял чей-то меч и вприпрыжку ринулся по коридору.

Дамир, Дамир, такова твоя помощь?!

Откуда-то сбоку потянуло сквозняком; гобелен на стене качнулся, я рванул его – безжалостно, как когда-то полог над повозкой комедиантов. Потайная лестница?! Дамир, неужели ты меня слышишь?..

Постоянно хотелось отплевываться. Чем это, хотелось знать, нас опоили…

Вряд ли темная, крутая, винтом завинченная лестница слышала когда-нибудь подобные проклятия. Рекотарсы не бранятся при дамах – это вовсе не значит, что они не умеют ругаться. Э-э-э, и племенной жеребец покраснеет…

Я дернул носом. Мне показалось, что я слышу запах погасших свечей; сквознячок лизнул мою щеку, указывая направление. И я кинулся напролом, и занавеска, отделявшая потайной ход от прочего пространства, укрыла меня с головой. Вероятно, теперь я выглядел именно так, как молва изображает привидения.

– Кто здесь?!

Голос был знакомый, негромкий, но яростный. Я сдернул занавеску с головы; да, здесь недавно погасили целую прорву свечей. Здесь пахло благовониями, еще чем-то, отчего голова снова попыталась сладко закружиться; я зарычал сквозь зубы, и головокружение, испуганное, унялось.

Горели два ночных светильника. Справа и слева от кровати, потому что была еще и кровать, огромная, во всю комнату, чуть не на сто человек…

На четверых.

Подняв меч, я двинулся через всю комнату. Вскочил на кровать, прошелся дорожными сапогами по вороху подушек, соскочил с противоположной стороны.

Они пятились. Они держались за руки, отражались друг в друге, и у каждого оказалось по кинжалу – у одного в правой руке, у другого в левой.

Танталь – я видел краем глаза – лежала на полу у кровати, запрокинув голову, на открывая глаз. На лице ее застыла блаженная полуулыбка, стыдливая и жадная одновременно. Мне сделалось нехорошо; Алана стояла посреди комнаты, и пальцы ее медленно расшнуровывали корсет.

– Убью, – равнодушно сказал я близнецам. И примерился мечом – сперва правому голову снести, потом левому.

Тот, что был справа, метнул свой кинжал. Я уклонился; странно, что они оборонялись так нерешительно и неумело. И стояли, по-прежнему держась за руки, как дети на прогулочке…

Их жизни оставалось несколько мгновений, когда за моей спиной еле слышно закричала Танталь:

– Стой! Не уби… погоди!

Я медлил, не желая оборачиваться.

– Ретано… они…

– Молчать! – рявкнул я и занес меч над тем, что справа.

Тот, что был слева, – ну отражение, ни дать ни взять! – рванул брата в сторону. Повалил на пол, прикрыл собой; его кинжал грозно полыхнул в свете ночника. Грозно и трогательно. Как глаза храброго кролика перед лицом горного обвала.

– Колдовство… – прохрипела Танталь за моей спиной. – Они нам нуж-жны… Живыми…

Колдовство.

Разве не млел я, слушая музыку и наслаждаясь беседой? Весь этот блеск… Мордатые лакеи… Горящие глаза, счастливый, счастливый вечер…

Топот. Из потайного хода, бесстыдно открытого благодаря моим стараниям, горохом посыпались стражники. Пес-с…

Я перехватил руку того, что был слева. Завернул ее за спину – это оказалось неожиданно легко. Приставил меч к горлу того, что был… не важно, одного из братьев. Оскалил зубы:

– Назад.

Над моей головой ударился о стену метательный нож.

– Горло же перережу! – завопил я уже с отчаянием. Алана… Танталь… Позор.

– Назад, – шепотом сказал кто-то из лежащих на полу властителей. – Назад… В кордегардию…

Слово растеклось, как смола. Я подавил в себе острое желание подняться, бросить все и брести на поиски кордегардии; орава стражников понемногу втягивалась обратно в потайной ход. Как вода, перегоняемая насосом.

– Отпусти его, – шепотом сказали с пола. – Отпусти… Если ты убьешь нас, из замка тебе не уйти. И твоим женщинам тоже…