Авантюрист

— Зачем? — прошептала она одними губами. — Зачем? — И услышала мягкие шаги.

— Ш-ш-ш. Это тебе.

К груди что-то протиснулось, какой-то предмет. Невидимая рука подняла ее руку и прижала ею этот предмет. Со шлепком.

— Теперь спи. — Ее лба легко коснулись губы. И вот уже она одна и снова начала погружаться в сон, до нее снова донесся рокот океана, а кожа ощутила прикосновение солнечных лучей. Это, конечно, лучше, чем думать о том, что грядет. В этом ласковом мире онемевшие пальцы распрямились и ощупали предмет, который ее заставили прижать к груди. Вещица небольшая, легкая, приятная, знакомая. Вон там что-то твердое, здесь шелковистое.

Вдруг, осознав, что это такое она держит, Барбара вскрикнула.

Но это был не настоящий крик, и в реальном мире услышать его никто не мог. Но вожак стада морских львов услышал. Она увидела, как он поднялся, волнообразно колыхнув телом, и завертел головой по сторонам в поисках опасности. Молодые самцы последовали его примеру, выпучив желтовато-коричневые глаза. Решение вожак принял быстро. Он зычно рыкнул и ринулся в середину своего гарема, расталкивая самок. Их тучные тела пришли в движение. Тяжело ступая ластами, стадо начало передвигаться к краю скалы. Барбара внимательно наблюдала за их уходом, восхищаясь, как неуклюжесть внезапно сменялась грацией, когда животные устремлялись в воду и чуть отплывали вперед. Вожак, как и положено отважному капитану, покинул скалу последним. Прежде чем соскользнуть с нее, он повернул усатую морду и, казалось, пристально посмотрел Барбаре в глаза. А затем, подняв тучу брызг, исчез в бирюзовой воде вместе со своей семьей. Скала внизу опустела.

По воде пополз черный туман. Тяжелый и ядовитый, он начал быстро распространяться, завихряясь то тут, то там, смазывая и загрязняя голубизну. Она знала, что это не туман, а нечто другое — то, что исходило из платяного шкафа. Эта субстанция была тяжелее воздуха и обволакивала пол. Поэтому индикаторы дыма, установленные на потолке, среагировать на нее не могли. Они, конечно, сработают, но тогда будет уже слишком поздно. Слишком, слишком поздно. А черная масса все прибывала и прибывала.

С огромным трудом Барбаре удалось в очередной раз разлепить глаза, чтобы увидеть, как этот туман клубится в ногах ее постели. Она плыла в этом черном «море», как сказочная принцесса, брошенная в волны по воле злого волшебника. Потом она закрыла глаза. В последний раз.

Катманду

Лекарство подействовало, но кое-какая способность соображать у нее все же осталась. Это помогло ей начать вспоминать. В полусне мало-помалу перед ней возникали картины недавних событий. Она в горах. Пронзительно-белая пустыня. Они идут, проваливаясь в снег почти по колено, прокладывая в нем глубокую борозду. Впереди Роберт, она связана с ним веревкой. Она продолжает идти, а когда спотыкается, веревка резко дергается, а затем туго натягивается.

Пурга с ледяным ветром неистовствует, и она чувствует, что силы у нее на исходе. Она борется за каждый шаг, ухватившись за веревку, которая сейчас ее единственное спасение. Пока она может за нее хвататься, еще не все потеряно.

И вдруг она осознает, что соскальзывает, падает куда-то, ударяясь о лед и камни. Затем веревка рывком затягивается вокруг пояса. Она лежит, ожидая Роберта, сил, чтобы подняться, никаких нет. Вот и он неясно вырисовывается над ней, затем приседает рядом на корточки. Она ощущает его руки, которые что-то ощупывают у нее на поясе.

— Что ты делаешь? — слышит она свой растерянный голос.

— Так дальше нельзя, Ребекка. Вдвоем у нас ничего не получится.

— Но, Роберт!

— Дальше мы пойдем раздельно. — Из-за ветра она едва слышит его. — Постарайся не отставать.

— Роберт, не оставляй меня!

Но он уже отстегнул карабин от ее пояса и поднялся на ноги.

— Попытайся не отставать, — повторяет он и сворачивает веревку в аккуратную бухту, которую затем прикрепляет к ее поясу. Потом поворачивается и начинает карабкаться по каменистой осыпи.

— Роберт!

Она заставляет себя подняться на ноги. Итак, она отстегнута и брошена одна в этой воющей белизне. То есть обречена. В отчаянии она кидается за ним. Ботинки скользят по льду, и она опрокидывается на бок. А он уже далеко впереди, едва заметный в снежном вихре.

Очень не хочется умирать. Она ковыляет вперед, выкрикивая его имя. За все время он оборачивается лишь один раз. Она успевает увидеть, да и то мельком, только его защитные очки. Больше ничего. Потом он огибает заснеженную скалу и исчезает.

Она продолжает ковылять вслед за ним. Веревка, сложенная и теперь совершенно бесполезная, как будто насмехаясь, бьет ее по бедру. Все бесполезно. Чтобы выбраться отсюда, никаких сил не хватит, и никакие инстинкты самосохранения не помогут. Она брошена здесь умирать.

Продолжая кричать, она слышит голоса. Они приходят из другого мира. Но язык ей непонятен, на нем с равным успехом могут говорить и ангелы, и черти. Скорее всего черти, потому что в рай ей путь заказан.

Потом она чувствует, как ее вены начинает заполнять темнота, наверное, доктора увеличили дозу.

На этот раз тьма оказывается полной.