Авантюрист

Шаул посмотрел в сторону: «Об этом не беспокойся. Могу заверить тебя, однако, что тебя ждут большие неприятности, если ты не будешь вести себя, как полагается. Шаулы не прибегают к пыткам, но у орланов и котонов они не вызывают ни малейших угрызений совести».

«Ни малейших, это уж как пить дать, – убежденно подтвердил Пэдди. – Как-то в Монтрасе на Котó я решил полюбоваться публичными пытками. С тех пор я возненавидел этих вурдалаков, должен признаться. Адский город, Монтрас!»

«Так что веди себя хорошо, – сказал ему шаул. – Пять Сыновей Лэнгтри раздражительнее обычных смертных. Говори громко и отчетливо – и не забывай поворачиваться к каждому по очереди, по часовой стрелке, чтобы поддерживалось максимальное возможное равноправие».

Пилот-шаул отскочил от Пэдди и побежал к космической яхте. Охранники-кудту вперевалку поспешили за ним.

Оставшись в одиночестве на поверхности микроскопического мира, Пэдди обозревал небо в поисках причины для внезапной спешки пилота и охраны. Пять звездолетов, примерно в трех километрах от астероида, построились почти параллельно, повернувшись килями к площадке с красной звездой.

Ситуация носила довольно-таки торжественный характер: один-одинешенек, прикованный кандалами к безымянной каменной глыбе, Пэдди чувствовал себя беззащитным, как жертва на алтаре. Он изучил кандалы. Цепь, пристегнутая к хомуту у него на лодыжке, на другом конце соединялась со скобой, вставленной в камень. Пэдди попытался оторвать цепь от скобы – он дергал ее изо всех сил, пока у него не начала облезать кожа на ладонях, напрягаясь до боли в брюшных мышцах – но тщетно.

Выпрямившись, он снова обвел взглядом окрестности. В пределах достижимости не было никакого лома, которым можно было бы воспользоваться как рычагом, никакого камня, которым он мог бы колотить по соединению цепи. И вокруг не было ни души – если, конечно, кто-нибудь не притаился с другой стороны маленького космического островка. Вытянув шею, Пэдди заметил бетонный поребрик, окружавший ступени, спускавшиеся под поверхность астероида. «Лестница ведет к гравитационному агрегату, – подумал он. – Может быть, там же и генератор воздуха».

Послышались гул и свист. Подняв глаза, Пэдди увидел блестящую космическую яхту, спускавшуюся почти ему на голову. Как только яхта прикоснулась к поверхности, ее купол откинулся. Наружу выступили пять Сыновей Лэнгтри. Молча, церемониальным строем, они направились к возвышению: сначала долговязый тощий орлан с Альфераца А, за ним лористанец с непрерывно подергивающейся физиономией оттенка топленого масла, шаул с пятнистым наростом-капюшоном, котон с глазами-блюдцами и, наконец, коренастый бадау, коротконогий и практически без шеи.

Подбоченившись и поджав губы, Пэдди наблюдал за их приближением. Покачав головой, он пробормотал: «Трудно поверить, что их предки были добропорядочными землянами – такими же, как я. Они выглядят, как уроды из паноптикума в Кенсингтонском парке».

Из отдельного шлюза на корме космической яхты появились двое гигантских кудту. Благодаря красновато-лиловому оттенку кожи Пэдди распознал в них бесполых и почти безмозглых, хирургически модифицированных существ, выращенных посредством принудительного кормления. Огромные мускулистые твари, они обросли красными бородавками, похожими на петушиные гребешки.

Лоботомированные с тем, чтобы они могли сосредоточиться только на конкретном приказе, они передвигались словно в гипнотическом трансе и заняли посты на двух противоположных концах напоминающей стельку ботинка поверхности астероида. Там они замерли, как статуи – монументальные, безмолвные – сосредоточив на Пэдди синие глаза-подушки.

Сыновья Лэнгтри разошлись каждый к своему креслу и уселись. Лористанец взглянул на Пэдди.

«В этом году у нас землянин! – весело объявил он. – Иногда попадаются земляне-полиглоты. На мой взгляд, самые лучшие толмачи – земляне и шаулы. Но среди шаулов мало преступников. Хотел бы я знать, что натворил этот негодяй».

Пэдди наклонил голову набок и угрожающе прищурился – но тут же сообразил, что настало время выполнять обязанности. Поклонившись котону, он повторил слова лористанца по-котонски, а затем по-бадайски, на наречии орланов и по-шаульски. В последней фразе, однако, он заменил термин «негодяй» котонским словом «жактум», означавшим «сорвиголова», бадайским словом «луад», означавшим «молодцеватый рыцарь-разбойник» (в том смысле, в каком представляют себе легендарного Робин Гуда), феразским словом «а-као-уп», означающим «птица стремительного полета», и шаульским термином «кондосиир», производным от древнетосканского «кондотьера».

Затем он стал торжественно и учтиво ожидать дальнейших высказываний. Лористанец смерил его мимолетным взглядом; его желтые желваки задрожали, но он промолчал.

Заговорил орлан с Альфераца: «Вопросов, нуждающихся в обсуждении, в этом году не так уж много. Я не заметил никаких существенных колебаний объема торговых сделок и не вижу необходимости в наращивании вооруженных сил. Прошлогодние квоты вполне приемлемы».