Авантюрист и любовник Сидней Рейли

Зигмунду пришлось сменить квартиру на более дешевую, и теперь он ютился в одной комнате с обшарпанной мебелью и протекающим потолком. Попробовал было давать частные уроки, но ученики попадались, как на подбор, тупые и неспособные к языкам. Пришлось плюнуть на эту затею, чтобы не транжирить попусту время и нервы. Занялся журналистикой, но киевские газеты неохотно печатали заметки студента университета и к тому же платили настолько мизерные гонорары, что их едва хватало на пропитание.

— Розенблюм! Эй, очнись! — занятый своими мыслями, он даже не понял сначала, что зовут именно его.

— Зига!

На противоположной стороне бульвара стоял модно одетый молодой человек и оживленно махал рукой.

— Станислав! — ахнул Зигмунд, узнав в разряженном франте своего гимназического приятеля Мессинга. — Ты откуда?

Приятели расцеловались.

— Кричу тебе, кричу, а ты и не слышишь, — смеялся Станислав. — Все в облаках витаешь?

— Какое там! Просто меня так давно никто не называл, — стал оправдываться Зигмунд. — У меня теперь другое имя.

— Вот оно что! И позвольте полюбопытствовать: как вас теперь величать?

— Зигмунд Зелинский, студент медицинского факультета, с вашего позволения, — шутливо раскланялся Зига.

— Пренебрег, значит, фамилией папаши… А заодно и отчима… Стало быть, теперь ты католик, как и Варвара Людвиговна?

— Я атеист, — изрек Зигмунд. — Утверждаю как медик, что души у человека нет и ее выдумали попы, раввины и ксендзы.

Оба рассмеялись.

— Да что мы тут стоим? — спохватился Мессинг. — Пойдем посидим где-нибудь, поболтаем… Столько времени не видались…

— Да я вообще-то… — замялся Зелинский.

— Возражения не принимаются! — Станислав взмахнул тростью, останавливая извозчика. — Я угощаю.

Мессинг университетов не кончал. Через год после выпускного класса гимназии поступил на службу к знакомому своего отца, к некоему Мандроховичу, нажившему немалое состояние на коммерческих сделках с Великобританией и Францией. Вчерашний гимназист выказал такую деловую хватку и усердие, что очень скоро патрон стал доверять ему важные поручения, которые Станислав с блеском выполнял. Мессинг уже переехал в роскошную квартиру на Крещатике и даже подумывал, не жениться ли ему на одной из дочерей Мандроховича и не сделаться ли компаньоном будущего тестя.

— Ну, молодец, — не без зависти сказал Зигмунд. — А я, к сожалению, не могу похвастать успехами…

— Вот уж никогда не думал, что ты будешь бедствовать, — заметил Мессинг, выслушав историю однокашника. — Могу ссудить тебе некоторую сумму. Хочешь?

— Нет! — решительно отказался Зелинский. — Я и так в долгах, как в шелках. Еще в одно ярмо влезать…

— Не упрямься! — Станислав достал новенький кожаный бумажник и отсчитал несколько червонцев. — Я буду чувствовать себя оскорбленным, если ты не примешь от меня помощи. В конце концов, мы с тобой не чужие друг другу… И потом: твои неурядицы когда-нибудь закончатся и ты сможешь вернуть долг. А пока воспользуйся случаем и рассчитайся с кредиторами. Кроме того… Хочешь заработать? Я порекомендую тебя в одно семейство… Его глава занимает важный пост в городской управе, но теперь тяжело заболел и не подымается с постели. Жена… О, она намного моложе своего супруга, прелестна, как ангел, и к тому же, кажется, не очень глупа. Есть еще двое благовоспитанных детишек…

— За заботу спасибо, но нет! — запротестовал Зигмунд. — Я по горло сыт учениками… Лучше уж в пасть к крокодилу!

— Да ты просто несносен! — Мессинг воздел руки в шутливом отчаянии. — Не торопись отказываться от своего счастья. Если я говорю, что детки благовоспитанные, значит, так оно и есть. Нет, правда, они ребята смышленые и довольно послушные и не станут тебя донимать, как прежние твои ученики. Но самое главное — платить тебе там будут больше, чем где-либо в другом месте. Уж я об этом позабочусь.

— Ты-то здесь при чем?

— Во-первых, я прихожусь им дальним родственником, десятая вода на киселе, но все же… Во-вторых, однажды помог своему четвероюродному дядюшке благополучно выбраться из очень неприятной ситуации. Впрочем, это коммерческие тайны, о которых я предпочитаю не распространяться. Короче, желаешь ты или не желаешь, но завтра же мы зайдем к ним и все решим… А сейчас давай забудем обо всех делах, — Станислав поднял бокал. — И выпьем за прекрасных дам. Ты кого предпочитаешь — блондинок или брюнеток?

«Он женился на богатой вдове, видимо, ускорив, с ее помощью, смерть ее мужа».

(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)

Киев, канун нового, 1896 года

— Умоляю, только не здесь и не теперь, — Ольга пугливо покосилась на дверь спальни. — В любую минуту может явиться горничная…

— Не бойся, милая, — Зигмунд положил на туалетный столик массивный ключ. — Сюда никто не войдет.

— Нет-нет, — слабо сопротивлялась Ольга. — Машенька, Митя… А вдруг проснется муж?