Авантюристка. Возлюбленная из будущего

Женщинами в XVII веке восхищались, приравнивали к богиням, возносили до небес, но насколько же бесправными и беспомощными были эти богини. Супруг, имеющий любовницу и регулярно посещающий проституток, не считался распутным. Но женщина, посмевшая вести себя вольно, немедленно подвергалась осуждению. Вернее, если она осмеливалась себя так вести изредка. Придворные дамы, наставляющие мужьям рога регулярно, не осуждались. Общество не замечало свободы их действий. Удивительно, но чтобы распутной не слыть, надо было таковой быть.

Я не желала быть распутной, какие бы романы мне ни приписывали, все прекрасно понимали, что дальше кокетства дело не шло, к тому же я то в разъездах с мужем, то в положении и рожала детей, похожих на него как две капли воды. Именно поэтому я распутной слыла. Если не распутной, то особой легкого поведения.

Это было тем удивительней, что моя сестрица Олимпия меняла любовников не реже бальных нарядов, сделала несколько попыток еще раз соблазнить короля и стать его официальной фавориткой, «невинная» Лавальер родила Людовику троих детей и ушла в монастырь после того, как король прилюдно объявил о ее отставке, вернее, замене на Атенаис, ставшую герцогиней де Монтеспан. Изменяла мужу Генриетта, изменял жене Месье, не изменяла разве только королева, терпеливо носившая ветвистые рога и делавшая вид, что это нормально.

Неожиданный выход предложил мой брат Филипп. Навестив меня, он посоветовал … сбежать от мужа!

– Филипп, куда?!

Брат внимательно посмотрел на меня и покачал головой:

– Гортензия, ты можешь обмануть своего Шарля, обмануть Олимпию, но не меня. Ты не от него родила своих детей. Не знаю, почему они похожи на герцога, как говорят, но не от него. Я никому ничего не расскажу, жить с таким идиотом не каждая выдержит. Беги к тому, от кого рожала. А потом будешь думать, что делать с детьми.

– Но Шарль не даст развод.

– Беги к Марии, пусть поможет встретиться с нужными людьми в Риме. Умоли там разрешить развод и отдать детей.

В его словах был резон, но мне совсем не хотелось прибегать к помощи Мари, как бы я ни была зла на Армана, исчезнувшего так не вовремя, слова его не забыла. Едва ли что-то сдвинулось бы с места, не скажи Филипп еще одну фразу:

– Все совершают ошибки. Вон наш герцог де Меркер не знает, что ему выбрать – любовь или все же кардинальскую шапку.

– Что значит «любовь»?

Филипп рассказал, что у герцога любовница, говорят, красотка. Кстати, теперь он Вандом, поскольку его отец герцог Цезарь де Вандом умер.

Меня мало интересовали титулы Луи и куда больше его семейное положение. Герцог проснулся и завел любовницу? Заглянув в свою душу, я признала, что и сам Луи меня интересовал мало, но он мог помочь. Если Людовику де Меркеру готовы дать кардинальский сан, значит, вес имеет, он может помочь развестись и отобрать детей.

«Мой» Луи обязательно поможет!

Я согласилась принять помощь брата и сбежать.

– Как ты поедешь в Италию?

– Сначала в Экс. – Я не стала скрывать, что попрошу о помощи Людовика де Меркера, все же он родственник.

Филипп покачал головой:

– Только время потеряешь, не в его интересах портить отношения с королем и папой ради тебя.

– Я буду воспитывать племянников вместе со своими малышами.

– Воспитывать племянников со своими малышами? Ты хоть представляешь, сколько им лет? Взрослые мальчики, младшему девять лет.

Теперь я ничего не боюсь

В Экс я, конечно, все равно поехала.

Филипп помог мне выбраться из дома, не привлекая внимания, только с верной Люсиндой. Денег на дорогу дал, кучу наставлений. Что он еще мог? Ничего.

Еще не доехав до Немура, я пожалела, что покинула Париж, оставив малышей. Но ни взять их с собой, ни вернуться уже не могла. Муж, несомненно, сделал бы все, чтобы лишить меня возможности жить нормально после побега. Оставалось только поспешить в Экс, чтобы умолить Луи помочь. Где-то глубоко в сердце затеплилась надежда вернуть былое…

Люсинда научилась ездить быстро и в мужском седле, до Экса мы добрались без больших неприятностей, мелкие я уже давно научилась не замечать. Мое сердце безнадежно раздваивалось между особняком герцогов Суассон, где жили мои малыши, и надеждами на будущее, связанными с Людовиком де Меркером в Эксе.

На вопрос Люсинды: «Госпожа герцогиня, а что будет, если герцог нам не поможет?» я предпочитала не отвечать. Она задала другой, не менее резонный:

– А вы не боитесь, что нас догонят?

Что я могла ответить?

Экс встретил хмурым небом и дождичком. Это хорошо, это к счастью – убеждала я себя, но сердце упорно не желало верить в грядущее счастье. Отель герцога де Меркера, вернее уже герцога де Вандома, нашли легко, не так много в Эксе людей такого полета. Сам Луи несказанно удивился, увидев меня в мужском наряде:

– Мадам? Что случилось? – Людовик постарел, заметно прибавил в весе, но зато стали живыми глаза. Я видела не морщинки вокруг, а живой блеск, легкую насмешку, лукавинку. Людовик был снова тем Луи, который… Нет, мне все равно, что было между нами в прошлой жизни двадцать пять лет назад! Но этот Людовик мог помочь.

– Герцог, умоляю, защитите.