Авантюристы гражданской войны: историческое расследование

С началом мировой войны, в 1914 году, Савинков становится активным оборонцем и добровольцем вступает во французскую армию, чтобы сражаться против немцев — врагов России. Вместе с другим видным террористом — Моисеенко, Савинков обратился с открытым письмом к эсерам, призывая на время войны отказаться от открытой борьбы против царя, поскольку эта борьба будет использована для военного разгрома России. В отличие от Ленина, Савинков ставил не на «врагов» — Германию, а на «союзников» — Антанту.

В августе 1917 года в столицах и на фронте усилилась подрывная работа большевиков и анархистов. Законы Временного правительства не исполнялись, а власть начала перетекать к Советам рабочих и солдатских депутатов. На страну, разоренную трехлетней войной, надвигались голод, инфляция, хаос. В довершение всего правительство Керенского начало подвергаться нападкам не только «слева», но [264] и со стороны «правых» сил — сторонников военной диктатуры, «твердой руки», восстановления дореволюционных порядков.

Выразителем интересов «правых» стал генерал Лавр Корнилов, наделенный огромной властью главнокомандующего всеми вооруженными силами страны, глава «теневого» «Союза офицеров». Корнилов рассматривался «правыми» как «кандидат в военные диктаторы» вместо либерального, осторожного Керенского. Многим тогда казалось, что только Корнилов сможет «железной рукой» восстановить порядок в стране и преодолеть революционный хаос.

26 августа Корнилов потребовал подчинить себе все части в Петрограде и двинул на Питер казачьи войска для свержения Временного правительства. Он объявил, что берет всю полноту власти в свои руки. Напутанный Керенский сместил Корнилова с занимаемого поста и объявил мятежником.

В истории корниловского мятежа странной и таинственной выглядит роль Бориса Викторовича Савинкова.

В апреле Семнадцатого, вместе с лидерами эсеров Черновым и Авксентьевым, Борис Савинков возвращается в Россию из эмиграции...

И сразу же он получает влиятельный пост комиссара Временного правительства, сначала в 8-й армии, потом — при Ставке Верховного главнокомандующего. В июне 1917-го он уже — комиссар Юго-западного фронта. Еще через месяц — товарищ (заместитель) военного министра революционной России Александра Керенского.

Савинков лета 1917-го входил в десятку самых влиятельных людей страны. Подруга Бориса, поэтесса Зинаида Гиппиус, писала тогда в дневнике: «... наш Борис по всем видимостям ведет себя молодцом. Как я рада, что он у дел!»

Но несмотря на то, что Керенский продвигал его по служебной лестнице, он не верил Борису. Как то, в сердцах, Керенский бросил Савинкову: «Вы — Ленин, только с другой стороны! Вы — террорист! Ну, что ж, приходите, убивайте меня!»

В июле, когда коалиционное правительство Керенского утвердилось у власти, Савинков становится управляющим военным министерством. Именно он интриговал против главкома Брусилова и продвигал Корнилова на пост Верховного главнокомандующего. [265]

Савинков вынашивал свой план создания сильной армии и «сильной власти» во главе с самим собой и в компании с Корниловым. Он принял непосредственное участие в разработке корниловской программы «мероприятий» в целях утверждения железной дисциплины в армии и в тылу.

Бывший террорист рассчитывал с помощью Корнилова ограничить власть своего «патрона» Керенского и, сыграв на их противоречиях, самому пробиться к рулю власти. Недоверие и интриги царили тогда в Зимнем дворце.

Савинков уговаривал Керенского ввести в столице военное положение, провести реформы в армии, восстановить смертную казнь на фронте и в тылу и арестовать особенно зарвавшихся лидеров большевиков и анархистов. «Действия должны быть самые решительные и беспощадные...» — убеждал недавний революционер. Савинков тогда поверил в «спасительность» военной диктатуры и пытался привлечь на свою сторону «правые казачьи круги».

Видя нерешительность Керенского в обуздании революционной стихии, 9 августа 1917 года он подает в отставку, хотя через неделю после уговоров забирает заявление об отставке. В августе Борис почти ежедневно бывал у четы Гиппиус — Мережковский. В тот день, 9 августа, Гиппиус запишет в своем дневнике;

«Идея Савинкова такова: настоятельно нужно, чтобы явилась, наконец, действительная власть, вполне осуществимая в обстановке сегодняшнего дня при такой комбинации: Керенский остается во главе (это непременно), его ближайшие помощники-сотрудники — Корнилов и Борис. Корнилов — это значит опора войск, защита России, реальное возрождение армии. Керенский и Савинков — защита свободы...

Савинков понимает и положение дел, — и вообще все, самым блистательным образом... я не вижу, чтобы Савинковым двигало сейчас его громадное честолюбие. Напротив, я утверждаю, что главный двигатель его во всем этом деле — подлинная, умная любовь к России и ее свободе...» Еще через две недели Савинков был отправлен Керенским в ставку Корнилова для переговоров о введении в столице военного положения. Но Корнилов уже не шел на компромиссы, требовал отставки Керенского и его министров, передачи себе всей полноты власти. [266]