Авантюристы гражданской войны (историческое расследование)

Таков итог жизни личности неординарной, которая возомнила, что в праве судить и карать. Дочь офицера, сама офицер, убийца офицеров и жертва офицеров – невероятная цепочка, созданная логикой классовой борьбы.

"Погромный" атаман Григорьев

Атаман Григорьев мечтал о славе "победителя империалистов Антанты", о роли вождя украинского народа. Он был готов на любое преступление ради славы. На две майские недели 1919 года Григорьеву удалось превратиться в одну из главных фигур украинской политики, с потенциальными возможностями стать "головным атаманом" – кровавым диктатором всей Украины. Но у атамана не оказалось ни политического чутья, ни образованности, ни умения искать союзников, зато самолюбия и коварства было в достатке.

Григорьев всегда переоценивал свои возможности политика и стратега. Командовать полком или, даже в революционное время, бригадой он умел, но это был его потолок.

Десятки таких вот Григорьевых в Семнадцатом ощутили себя "фигурами" и ринулись в политику, подминая под себя своих и чужих. Используя иногда верные лозунги, они доводили их претворение в жизнь до абсурда; заявляя о верности украинскому народу, они всеми способами стремились разрушить украинское государство и внушить "звериные инстинкты" народу.

Исследовать трагическую историю "григорьевского мятежа" я начал еще в университете. Моим учителем оказался едва ли не единственный автор, касавшийся этой темы, профессор Михаил Раковский. Интересно, что советские историки, начиная с 30-х годов, предпочитали не притрагиваться к сюжетам "григорьевщины". И не случайно…

Кавалер одного из первых орденов Красного Знамени, освободивший Юг Украины от интервентов, командир "красной дивизии", оказался мятежником врагом большевиков, организатором множества еврейских погромов, в ходе которых погибло около 5 тысяч человек. В СССР тщательно скрывались факты еврейских погромов, которые устраивали не только бойцы Красной Армии (буденновцы, солдаты Дыбенко…), но и бывшие красноармейцы-григорьевцы.

Работая над диссертацией по истории махновщины и анархизма, я не мог не обнаружить множество еще неопубликованного материала по истории "григорьевщины". В архивах Киева и Москвы я нашел действительно уникальные материалы, с помощью которых можно по-новому взглянуть на такое сложное явление, как "григорьевщина".

История почему-то не сохранила его подлинного имени – то ли Николай Александрович, то ли Матвей Александрович. Многие исследователи даже сейчас путаются в его именах. Но теперь, после архивных "раскопок", можно сказать точно, что Григорьева звали Никифор (Ничишр) Александрович.

О жизни и деятельности атамана Григорьева до 1919 года известно очень немного. Советские историки утверждали разное: что родился Григорьев то ли в небольшом городке Александрия, в самом центре Украины, то ли неподалеку, в селе Верблюжки, на Севере Херсонщины, а произошло это то ли в 1894 (БСЭ), то ли в 1878 году.

Однако архивные данные вещь непререкаемая… И они говорят о том, что атаман родился в Подольской губернии, в местечке Дунаевце, за несколько сот километров от Александрии и Верблюжек. Будущий атаман появился на свет в 1885 году.

Эмигрантский публицист, который был лично знаком с Григорьевым, Михаил Дорошенко, автор воспоминаний "Тропами Холодноярскими", считал, что настоящая фамилия Григорьева, которую он никогда не употреблял, – Серветнык. Семья будущего атамана в начале века перебралась из Подолья в соседнюю Херсонскую губернию, в село Григорьевка. Молодой Ничишр Серветник тогда и поменял свою фамилию на более благозвучную, более комплементарную, русскую фамилию Григорьев, по названию села – новой родины. Это и объясняет "загадку" атамана, который постоянно подчеркивал свое украинское происхождение, призывал громить русских, но при этом обладал почему-то русской фамилией.

Никифор Серветник был старшим сыном в семье, где помимо него было еще трое детей. В детстве он смог закончить только двухклассную начальную школу, и недостаток образования впоследствии постоянно давал о себе знать.

1905-й застает Григорьева в казачьих войсках на "сопках Маньчжурии", где идет война России против Японии. Там он обретает тягу к сражениям и крови, опыт кавалериста, отличается в боях. После окончания войны Григорьев демобилизуется и возвращается на Херсонщину. Восемь долгих лет его кипучая энергия не находила выхода. Он служил простым акцизным чиновником, а по иным данным – работником полиции в уездном местечке Александрия, где у него с женой имелся собственный небольшой домишко.

С началом мировой войны двадцатидевятилетнего Григорьева мобилизовали в армию. Он становится прапорщиком 56-го пехотного полка на Юго-Западном фронте. В боях против германцев Григорьев показал себя смелым и опытным бойцом, был награжден за храбрость Георгиевским крестом (в некоторых публикациях ошибочно – "тремя Георгиями"), дослужился до штабс-капитанского чина.