Авантюристы. Книга 2

– Сколько патетики возвышенной. Однако отвечать вам в ближайшее время придется перед судьями земными, за банальнейшее убийство нескольких подданных Российской империи. Вам, как главе шайки, а им как исполнителям злодейства. И разговаривать мы с вами, вот такими «борцами», желания не испытываем. Грязными руками, чистое дело не делают. Хотя с вашим Советом я бы пообщался и, причем, не откладывая в «долгий ящик». К кому обратиться по приезде в Берлин?

– К Кюрфюрсту Герцогу … Готфрид радостно блеснул глазами и принялся сыпать именами и адресами.

– Вы не пожалеете, что приняли это решение. Вы нужны нам, а мы вам. Это был бы самый могущественный Альянс, за всю историю Европейскую.

– А вы не преувеличиваете наши возможности и ваш потенциал?

– Нет, я – реалист. У нас достаточно информации, чтобы сделать правильные выводы. Наши агенты поработали на славу, и мы располагаем ясной картиной ваших финансовых возможностей. Вы империя финансовая в империи законодательной. Не хотите пока прибрать власть видимую также, но невидимая власть уже сосредоточена в ваших руках. В Москве пока только и в Санкт-Петербурге. Но эти два главных города Империи и они та лакмусовая бумажка, на которой мы видим, что ждет Россию через несколько лет. Менее чем через десятилетие. Вы подомнете под себя всех. Сядете на финансовый трон и, Россия поскачет туда, куда вы ей прикажете. А кучером в эту повозку посадите того, кого посчитаете нужным. Павла, Александра или кого-то еще. Марионетка – вот его истинное имя. А кукловоды – Торговый Дом «Руковишников и К».

– Здорово. Значит, мы узурпируем власть? Так может, пока вы гоняетесь за «призраком» бродящим по Европе – за Антихристом, Он явился в России в нашем лице? Захватим власть сначала здесь, а потом прикрутим и Европу к Российскому тарантасу?

– Такое предположение высказывалось и даже некоторые из Аристократов высказывались не за Союз с вами, а за ликвидацию вашу, как потенциальных «Сынов Беззакония». К единому мнению не пришел Совет. Большинство за переговоры. Потому что вы пока не суетесь в Большую политику и законопослушны в рамках Империи. А в Европе обозначились пока только в банковской сфере, что никак не может влиять на политические процессы там проистекающие.

– Может мы собираем силы и готовим плацдарм, для последующего натиска по всем направлениям? Это не приходило вам в голову?

– Приходило. Поэтому с вами хотят говорить,– Готфрид с уважением посмотрел на Мишку.

– Я вас отпущу, чтобы сэкономить время, которое вы потеряете зря, «выкручиваясь из тисков правосудия». Поезжайте в Берлин. Мы будем через три недели. В конце марта, по указанному адресу у Кюрфюрста. Ну а «щепки» предоставим убирать местным блюстителям порядка. Вы свободны, граф,

– Мишка щелкнул пальцами и Готфрид фон Лейбниц протянул ему руку:

– Я весьма был рад с вами беседовать, герр … Прошу прощения, но вы не представились.

– Соболев Михаил Петрович, честь имею.

– Очень, очень рад. Я могу забрать своего помощника – Заугеля?

– Забирайте. Я же вижу, что без него вы не уедете, а это значит, что опять потеряете время, пока будете его «отмазывать». Остальные будут отвечать по Закону и распорядитесь, чтобы ваши агенты, те которые пока на свободе, прекратили преследовать бедную девушку и Торговому Дому внимание не уделяли. Ваше любопытство может стоить им жизни.

– Согласен, герр Соболев. Вы сильный человек. Весьма загадочный и обладающий гипнотическими способностями, я в восхищении. Сегодня же выезжаю. Честь имею,– граф вышел, уводя с собой уже давно поднявшегося на ноги Заугеля, посматривающего в сторону Мишки с опасением, но молчащего. На лбу у него красовалась здоровенная шишка, которая продолжала увеличиваться, грозя превратить и без того маленькие глазки в щелки. Мишка вздохнул и убрал ее со лба немца, в память о его маме – казанской татарке.

Околоточного Серега привел минут десять спустя, после ухода графа Лейбница и служивый, стимулированный ассигнацией, развил кипучую деятельность, демонстрируя Закон в действии. С ним пришли еще двое служивых, поэтому парни не стали задерживаться на осиротевшем постоялом дворе, оставив письменное объяснение происшествия.

Вручая исписанные листы околоточному, Мишка пояснил на словах, что все написанное от первой до последней буквы правда и ничего более добавить они не могут, а по сему просят власти не беспокоить их.

– Вам, сударь, чтобы не утруждали себя напрасными хлопотами, позвольте воспомоществование сделать вот этой ассигнацией. Это за то, что беспокоить нас не станете. Разберитесь со злодеями вдумчиво,

– Мишка сунул служивому, в карман мундира обтрепанного, сто рублей и тот, обомлев от радости, даже спасибо сказать забыл.

Застыл истуканом и «ел» глазами, пока не вышли во двор.

– Вот что значит «стимул»,– кивнул Серега в сторону дверей, из-за которых раздался «вдумчивый» рев околоточного:

– Отвечай, тать непотребный, глаз вырву.

Филя уселся на плечо Серегино и погнал запись разговора Мишки с графом.

– АД ,– усмехнулся Серега.– Аристократы. Схвачено у них все, а прокололись на примитивном бандитизме.