Авантюристы Просвещения: «Те, кто поправляет фортуну»

Кажется, что на долю заезжих авантюристов в России остаются только роли мошенников. Почва благодатная. Екатерина II писала Гримму 11 (22) декабря 1781 г.: «Чего вы хотите, как ни убивайся, как ни протестуй против нашей доверчивости ко всяким авантюристам, все бестолку, она вошла в привычку и никак от нее отделаться, разве что следущее поколение от нее избавится»[430]. Донесения французских дипломатов на первый взгляд это подтверждают: они в один голос честят соотечественников, которые не желают подчиняться посольству. Луи Александр де Ла Мессельер, секретарь посольства в 1757 г., пишет в мемуарах, что тучи французов «после разногласий с парижской полицией прилетели разорять северный край»[431]. Его непосредственный начальник, маркиз де л’Опиталь доносил в Версаль кардиналу де Бернису, что «много учителей языка и гувернеров, устроившихся у русских вельмож, и прочих авантюристов, но мало негоциантов, я не знаю, что делать с подобной сволочью, зачастую позорящей нацию и посольство Франции»[432]. Дипломаты объясняют ситуацию отсутствием должного надзора за французской колонией в те десять лет, когда дипломатические отношения между двумя странами были прерваны. Тем не менее тридцать лет спустя граф де Сегюр, посол в Петербурге (1784–1789), также клеймил авантюристов: «Правду сказать, уже много лет, как в России изобилье весьма мало почтенных французов. Среди них встречаются женщины легкого поведения, авантюристы, горничные, лакеи, ловко скрывающие свою прежнюю профессию и невежество за вежливыми речами»[433]. По его воспоминаниям, среди них попадались весьма изобретательные плуты. Так, самозваный граф де Верней, развлекавший столичную знать забавными рассказами, пением и музицированием, был вынужден срочно покинуть город, ибо в домах, которые он удостаивал своим посещением, стали недосчитываться серебряных ложек, часов, табакерок или драгоценностей (увы, карьеру Ивана Тревогина в Париже в эти же годы также сгубило столовое серебро). Выехать из России он не мог, ибо паспортом запастись было недосуг, а потому явился рано поутру к рижскому генерал-губернатору и устроил скандал из-за таможенных проволочек, уверяя, что только что прибыл из Польши. Губернатор спросонья велел вышвырнуть наглеца из пределов империи, чего тот и добивался.

Республика авантюристов. Бернарден де Сен-Пьер

В реальности ситуация выглядела несколько иначе, чем ее описывали дипломаты. Авантюристы-прожектеры: шевалье д’Эон, Джованни-Микеле Одар, Джакомо Казанова, Пьер-Франсуа Пикте, барон Шарль-Леопольд Андреу де Билиштейн и Жан-Анри Бернарден де Сен-Пьер — старались преуспеть, разрабатывая планы колонизации окраин и развития внешней торговли России, т. е. действовать в духе государственной политики.

Юношеские странствия Бернардена в точности соответствуют маршруту путешествий авантюристов Республики Словесности: Голландия — Германия — Россия — Польша. Даже недоразумения, случившиеся с ним, весьма показательны: в 1761 г. в Голландии будущий писатель предъявляет рекомендательное письмо от генерала графа де Сен-Жермена, а его принимают за адепта знаменитого алхимика и чудотворца, который, как мы помним, в 1760 г. был в Голландии с секретной дипломатической миссией.

В Петербург Бернарден де Сен-Пьер прибыл в сентябре 1762 г., вскоре после восшествия на престол Екатерины II. Приехал никем не званный, без денег и без рекомендаций, на одном корабле с труппой комедиантов[434]. Бернарден, сменив, как положено, имя и став шевалье де Сен-Пьером, входит в доверие к графу Миниху, к французам на русской службе генералу Даниелю де Боске и Александру де Вильбуа, начальнику артиллерии. Он попадает в инженерные войска. Его главный козырь, как утверждают французские биографы, — умение нравиться всем. Деньгами его ссужает придворный ювелир женевец Луи Дюваль. Офицерское звание позволяет представиться ко двору и, согласно легенде, поддержанной первым биографом писателя, Эме-Мартеном, Бернарден многого ждал от аудиенции[435]. Вильбуа, двадцать лет служивший Екатерине Алексеевне, якобы видел в нем потенциального фаворита, соперника Орловых. Но, по рассказу Эме-Мартена, Сен-Пьер растерялся и должного впечатления на императрицу не произвел. В 1765 г. Вильбуа пришлось уйти в отставку и уступить свою должность Григорию Орлову[436]. Годом раньше покинул Россию Бернарден де Сен-Пьер[437], когда над ним нависла угроза брака: генерал де Боске предложил ему руку своей племянницы м-ль де Латур. При выходе в отставку он, как принято, был произведен в следующий чин, стал капитаном, получил денежное вознаграждение, почему, видимо, и намекал впоследствии на особое расположение к нему императрицы.