Авантюристы Просвещения

В духе идей физиократов Екатерина II рассматривала сельское хозяйство как главный источник богатства страны. Она писала в «Наказе» (1767–1768), что «Россия не только не имеет довольно жителей, но обладает еще чрезмерным пространством земель, которые ни населены, ниже обработаны» (гл. XII «О размножении народа в государстве»)[324]. В 1762–1763 гг. императрица издает несколько указов для привлечения иностранцев в страну. 22 июля (2 августа) 1763 г. создается Канцелярия опекунства иностранных колонистов под началом Г. Г. Орлова, переселенцам гарантируются права и привилегии. Начинается усиленная вербовка в Европе, в первую очередь в Германии, но также во Франции; несколько бюро по найму открывается в Голландии. Печатные проспекты превозносят достоинства колоний, создающихся на юге России. Земли богаты, обильны вином и зерном. Удачное географическое расположение способствует развитию сельского хозяйства и торговли, климат ничуть не хуже французского. Каждый колонист получит пятьдесят десятин земли, дом, инвентарь, скот, запас провизии. В течение 30 лет он освобождается от уплаты налогов. Он вправе исповедовать любую веру, католическую или протестантскую[325]. Императрица позволяет поселениям жить по своим законам и предоставляет им определенную автономию по отношению к русским властям. Эти обязательства, в частности, и послужили отправной точкой для проектов Бернардена де Сен-Пьера и Казановы. Позднее, в марте 1764 г., Екатерина II изменит указ: колонии обязаны подписать и соблюдать внутренний устав и подчиняться российским законам[326].

Осуществление грандиозной операции возлагается на дипломатов. Послы сперва пытаются действовать самостоятельно, но без большого успеха (получив деньги, нанятые рекруты убегают, суда не добираются до места назначения); потом они прибегают к услугам профессиональных «вызывателей». Так, в 1765–1766 гг. русский дипломатический агент Иоганн Фациус, впоследствии консул в Кельне и в австрийских Нидерландах, отправил в Россию шесть (по другим сведениям – десять) тысяч немецких поселенцев. Вербовка была делом небезопасным, русских агентов преследовали и арестовывали во Франции, в Германии и в Австрии. В исследованиях, посвященных узникам Бастилии, Франц Функ-Брентано называет немалое их число[327]. Тем не менее с 1764 г. активно действовали разветвленные сети вербовщиков, ибо занятие приносило немалый доход: от одной до трех марок с головы. С государевыми «вызывателями» конкурировали частные, действовавшие на свой страх и риск и старавшиеся содрать деньги не только с русского двора, но и с переселенцев. Самую крупную сеть вербовщиков возглавлял барон Канно де Борегар, живший попеременно во Франции, в России и в Голландии, где, разбогатев, он купил замок. Во французских полицейских архивах сохранилось его описание: 35 лет, рост 5 футов 6 дюймов, лицо рябое и смуглое, носит русский мундир. Под его началом служил капитан Жан-Батист Кост де Сабревиль, швейцарский уроженец, арестованный в Париже 2 сентября 1766 г. Через год его перевели в тюрьму Бисетр и только там обнаружили, что его настоящее имя Кабюссон, что он француз, раньше служил конюхом у маркиза де Пюизье, министра иностранных дел, украл у хозяина двести луидоров, был приговорен к смерти, замененной пожизненной каторгой, откуда бежал в 1761 г.