Эрик поправил на груди животное, сонно улыбнулся (кошка пришла, хорошо…) и только после этого распахнул глаза в ужасе. На него смотрели сразу с трех сторон: мелкая тварь на груди, которую он во сне и принял за кошку, С-маур, явно недовольный побудкой, и нечто огромное, лохматое, с желтыми глазами и зубами в палец длиной. Тварь лежала, прижавшись к его боку, а вокруг ревел ветер и лился с неба безумный дождь.
– Это что, С-маур? – Эрик осторожно потянулся к бластеру. Паук скрипуче отозвался: – Она тебе что, мешает? Несчастная самка нашла убежище для себя и детёныша! Да, я их пустил! У них, между прочим, один малыш в пять лет рождается! Тебе тепло? Сухо? Ты вообще-то полночи этого зверёнка гладишь, а теперь вот… ну-ка, не тронь бластер! Укушу! И вообще, спи давай, комм шоаррский! – А она нас не съест? – Нас?! Что значит нас? Меня тут вообще никто не съест, я ядовитый! Тебя могла бы, но не в такую погоду. Сейчас никто не охотится, все прячутся, как могут! Так что закрой глаза и спи! Вон, бери пример с детёныша!
И в самом деле, зверёнок, осознав, что его теплое место никуда не денется, завалился на бок, и закрыл глаза. Его мамаша повернула к Эрику мокрую с одной стороны морду, шумно вздохнула и затихла. Человек тихо лежал, убеждённый, что теперь глаз не сомкнёт, но… Почему-то успешно заснул, не обращая внимания на то, что творилось над его убежищем. Утром, они проснулись в подмоченном состоянии и совершенно одни. О ночной гостье напоминало только несколько длинных шерстинок, застрявших в лапнике.