Авария

Дома Полина перед сном посмотрела с сомнением на таблетки, открыла ящик стола и засунула их подальше, в самый угол.

Утром она написала заявление о переходе на «удаленку», то есть работу из дома. Стараясь не замечать любопытных взглядов коллег, быстро собрала вещи в большую картонную коробку и почти выбежала из офиса, боясь расспросов.

Целый день слонялась по дому, ждала ночи. Ей хотелось попробовать поговорить с Гошей. Рассказать о болезни, посоветоваться, спросить, идти ли завтра на непонятную процедуру по подготовке к этой… полисомнографии. Ну и что, что паралич и не двигаются мышцы? Гоша поймет, как всегда понимал. Когда приходила расстроенная с работы, когда болела, когда умерла мама. Без слов понимал, что случилась беда или неприятность. Подходил, распахнув широко руки, обнимал, прижав к плечу ее голову и надолго замирал. Боль как будто просачивалась сквозь одежду и впитывалась в Гошу. В его кожу, душу, сердце. И Полину «отпускало».

Почувствовав, как под тяжестью тела колыхнулась кровать, Полина открыла глаза и отпрянула. Гошина голова, окровавленная, разбитая, безглазая оказалась слишком близко. И продолжала приближаться. Полине закричала. Но горло, мгновенно пересохшее, не издало ни звука. Голова остановилась, почти упираясь в глаза Полины, которая не могла даже зажмуриться и каркнула: «Я – убитый!» И дребезжаще засмеялась, раскрыв рот с выбитыми зубами.

Очнувшись, Полина босиком, в мокрой от пота ночной рубашке, кинулась к столу, выгребла таблетки и сразу насухо проглотила две. Только потом добрела до кухни, налила воды из крана и запила горечь во рту. И не спала до утра, боясь повторения кошмара.

На следующий день, в клинике, ее всю облепили специальными датчиками, наговорили кучу инструкций и отправили домой. Полина медленно, перебирая ногами, как старушка, брела к машине, и все думала, думала. Как дальше жить? Как? Гоша теперь будет приходить такой… жуткий… не родной. Она перестанет его любить, а со временем начнет ненавидеть. Ей придется жить одной, потому что никому не нужен инвалид, кричащий по ночам от кошмаров, и засыпающий по несколько раз за день. Останется только работа. Обычная. Копирайтер. Ей всего тридцать. Жить такой жизнью еще сорок или пятьдесят лет? Без Гоши? Без подруг? Без будущего? Как овощ.

И когда садилась в машину, думала. И когда выезжала со стоянки.

***

По дороге, ведущей под уклон мчалась на огромной скорости красная «ауди». Встречные машины с опаской объезжали нарушительницу. Из открытого окна несся звонкий Полинин голосок:

« На златом крыльце сидели,

Царь Царевич и я – Королевич,

Убитый или Живой?

Кто я буду такой?

Говори, поскорей, видишь, очередь из людей?»

За поворотом машина съехала с шоссе и устремилась вниз, прямо к обугленному тополю, искореженному последней аварией. Разогнавшаяся «ауди» на полном ходу врезалась в дерево, взорвалась и загорелась. С дороги бежали люди, кто с аптечкой, кто с огнетушителем, кто просто помочь. Они остановились в бессилии перед горящим автомобилем. Никого уже нельзя было спасти. Трещал огонь, пожирая плоть машины и пассажирки. Откуда-то сверху замершие от ужаса люди услышали каркающий шепот, принесенный ветром: «Не скучай, я скоро приду…»

***

…Завершив рассказ, парень протяжно выдохнул и обвел взглядом людей в автобусе. Никто не смеялся. Женщина в сером платке плакала, опустив голову на сиденье. Парень вытер широкой ладонью лицо и пробормотал, уставившись в пол:

– Вот так все и было. Не могу забыть. Никак.