Аварийная команда

– Да, Держатель, – подтвердил Рип, после чего вскрыл подоплеку своего странного поступка. – Действительно, поначалу в Трудном Мире твоя печать оказывала мне неоценимую помощь. Для людей я казался жутким посланником иного мира, демоном, предвестником Конца Света, а то и вовсе воплощением Абсолютного Зла. Люди слагали обо мне легенды, пугали мной друг друга, а кое-где в мою честь даже устраивали человеческие жертвоприношения. Я носил тысячи зловещих имен, причем некоторые из них и вовсе было запрещено произносить вслух. Меня почитали столь же истово, как Бога, порой отрекались от него в мою пользу и устраивали всевозможные обряды, пытаясь вызвать меня в мир или освободить из заточения, куда я, согласно многим мифам, то и дело помещался божьими слугами. Признаться, иногда я не отказывал себе в удовольствии и являлся на чей-нибудь особо настойчивый зов – ведь надо же было как-то поддерживать свою одиозную репутацию. Все это делалось мной с единственной целью, Держатель: так мне было проще оберегать Человека При Деле, когда у него возникали проблемы с хранением Концептора. Его хранитель в Трудном Мире был под стать той беспокойной и изменчивой реальности, какую представляла собой эта Проекция. Человек по имени Адам отвратительно справлялся со своими обязанностями, особенно поначалу, когда человечество еще не привило себе надлежащей любви к материальным ценностям. Мне так часто приходилось вмешиваться в конфликты Адама с теми, кто посягал на его собственность, и запугивать его врагов, что вскоре легковерные недалекие земляне стали считать меня злобным порождением Тьмы. Вошло в традицию вменять мне в вину все глобальные катастрофы, войны, неурожай и прочие беды. Для человечества я сделался универсальным козлом отпущения – может быть, поэтому неотъемлемым атрибутом моего земного портрета стали козлиные рога? И вообще, какое только лицо не рисовали мне люди на протяжении своей истории! А все благодаря твоей печати, Держатель, ибо ничто так не провоцирует фантазию художника, как чистый лист бумаги… В последние три столетия на Земле обо мне начали понемногу забывать, чему я, впрочем, был только рад – Трудный Мир менялся в невыгодную для меня сторону. Человечество понемногу разбиралось в условностях своей Проекции и переставало верить в порожденные собой мифы. Человек При Деле научился беречь Концептор, и моя помощь Адаму из регулярной превратилась в эпизодическую. К тому же устрашать землян прежними методами стало все сложнее и сложнее. Если раньше я мог повергнуть в ужас врагов Адама одним своим появлением, то теперь от меня уже требовали доказательств. А где их было взять, когда все мое запредельное могущество – всего лишь плод бурного человеческого воображения? Приходилось разрешать ситуацию, применяя в отношении землян грубую физическую силу, что шло во вред веками создаваемому мной образу. Но в последнем моем конфликте с Глебом мне не помогла даже сила, а уж от печати и подавно не было никакого толку… Как не будет его и в той Проекции, куда я вскоре отправлюсь. Наоборот, Держатель, там твоя печать принесет мне лишь одни неприятности. Сам посуди, легко ли получится у меня – носителя уникального знака – войти в брачный союз с существами, столь привередливыми в выборе партнеров для размножения? Поэтому я и прошу в качестве прощального одолжения освободить меня от этой печати и полностью уравнять в правах с шатунами. Больше мне от тебя, Держатель, ничего не надо.

Мои познания в психологии чемпионов были небогатыми, но, кажется, никакой крамолы из уст Рипа не прозвучало. Его просьба была простой и прагматичной: осужденный возвращал правителю дарованную тем когда-то награду, поскольку носить ее в тюрьме было не только бессмысленно, но и опасно. Лично я не усматривал в поступке Рипа никакой дерзости, что повлекла бы за собой ужесточение его приговора. Не усмотрел ее и Держатель, ответ которого на сей раз последовал незамедлительно.

– Что ж, Рип, твое решение вполне понятно и простительно. Хорошо, будь по-твоему, – изрек Пуп, а затем вытянул перед собой правую руку. – Подойди ко мне, я освобожу тебя от печати.

Покорно склонив голову, адаптер неспешной походкой приблизился к Держателю и опустился перед ним на одно колено. Подготовка к «отбеливанию» Риповой физиономии напомнила мне сцену из кинофильма «Крестный отец», когда подручные дона Вито выказывали тому почтение, целуя руку чинно сидящему в кресле покровителю. При всей значимости наблюдаемой нами церемонии лобзание адаптером держательской десницы выглядело далеко не так патетично, как традиция семьи Корлеоне. Действия двух безликих существ больше напоминали постановку «Крестного отца» в театре теней – то есть всего лишь пародию на шедевр Копполы, причем неудачную. Глядеть на этот абсурд в исполнении Бога и того, кто, как выяснилось, претендовал в Трудном Мире на роль Дьявола, мне было неприятно, и я отвернулся…