Аварийный взлёт

С хозяйкой, пожилой дамой Елизаветой Андреевной, матерью бизнесмена и бывшей многолетней преподавательницей сольфеджио в музыкальной школе, Валерию Леонидовичу тоже повезло. Она обитала в этом же подъезде, этажом выше, была женщиной воспитанной, любезной и своим соседством никак не докучала. Иногда они пересекались в лифте или во дворе, обменивались парой вежливых фраз, и не более того. Если бы Огородов намеревался остаться в Губернске навсегда, то непременно попытался бы выкупить у Елизаветы Андреевны квартиру, однако укореняться здесь он не планировал, а планировал поработать усердно, показать себя с наилучшей стороны, а затем перебраться в Москву — в хорошее, естественно, место и на хорошую, разумеется, должность.

Он всю жизнь делал карьеру своими стараниями. Ну да, с Губернским аэропортом ему повезло — он никак не ожидал. Но коли случилось, значит надо доказать, что случилось не зря. И он, Огородов, достоин и этого везения, и своего дальнейшего продвижения.

В последние дни настроение у него было тревожное, и особенно после вчерашнего разговора с Малафеевой, которая летала в Москву к руководству, вернулась со своими подозрениями, вернее, не своими, а которыми поделилось начальство. Все это очень не нравилось Валерию Леонидовичу своей закрученностью и непредсказуемостью.

В восемь утра Огородов спустился во двор, где его ждала служебная машина, и увидел Елизавету Андреевну. Она выгуливала свою собачку Пу сю — крохотное пучеглазое существо. Выгуливалась Пуся, исключительно сидя на руках, свои естественные надобности справляла дома в лоточек, а на улицу хозяйка выносила ее подышать воздухом — для здоровья и хорошего аппетита.

— Доброе утро, — поздоровался Огородов.

— И вам доброго утра, — любезно отозвалась Елизавета Андреевна.

Собачка вежливо тявкнула.

— Прошу прощения, Валерий Леонидович, но могли бы вы мне уделить пару минут? — спросила Елизавета Андреевна, и Огородов заверил, что вполне может. — Ничего нового не слышно про Эдика Марадинского?

«Про Эдика?» — мысленно удивился Огородов. Елизавета Андреевна, словно почувствовав это удивление, махнула рукой (собачка тут же кивнула головенкой):

— Я ведь Эдика еще мальчиком знала. Он у меня в музыкальной школе учился. Очень славный был мальчик, способный, жаль, дальше не продолжил. А вот общаться со мной продолжил, с праздниками всегда поздравлял… Я его потом с сыном своим познакомила, у них даже какие-то общие дела возникли, уж не знаю — какие. Но когда я узнала, что его убили… Ой… — Елизавета Андреевна прижала к груди собачку, как прижимают руки к сердцу (собачонка с полным пониманием эмоций хозяйки даже не пискнула). — Всю ночь не спала. Так жалко…

— Жалко, — сочувственно согласился Огородов.

— И вас жалко, — вздохнула Елизавета Андреевна. — Только приехали, только, можно сказать, на должность заступили, и сразу такая неприятность.

— Увы… — вздохнул в ответ Валерий Леонидович.

— Так что-то слышно? Говорят, московские следователи работают…

— Работают. Но нас, гражданских, в том числе меня, ни о чем особо не информируют, — не стал скрывать Огородов. — Поэтому я сам мало что знаю…

— Ну уж вас могли бы держать в курсе, — укоризненно произнесла Елизавета Андреевна. — Я надеюсь, этим следователям не приходит в голову подозревать в чем-то вас, человека совершенно нового?

— Ну а почему бы и нет? — усмехнулся гендиректор. — До моего появления ничего подобного не случалось. А я появился…

— Глупости! — громыхнула мажорным форте бывшая преподавательница сольфеджио и тут же продолжила в минорной тональности: — Сегодня хоронят Эдика, сын собирается на прощание. Вы, вероятно, тоже?

Ни о каких похоронах Валерий Леонидович не знал и мгновенно разозлился. Георгий, помощник, доставшийся от прежнего директора, должен был предупредить, однако же явно все прошляпил. Этот Георгий раздражал своей степенностью — по мнению Огородова, помощнику следовало быть гораздо шустрее. «Пора увольнять», — подумал Валерий Леонидович, пробормотал Елизавете Андреевне какие-то невнятные слова, попрощался и сел в машину. И уже затем набрал номер.

— Георгий, вы в курсе, что сегодня похороны Марадинского? — даже не поздоровавшись, спросил он подчеркнуто сухо.

— В курсе, — подчеркнуто спокойно ответил помощник. — Процедура прощания начнется в час дня в Центральном ритуальном зале.

— А почему я не знаю? — процедил начальник.

— Потому что окончательно все стало известно вчера в семь вечера. Вы уже уехали из аэропорта в театр на оперу «Князь Игорь». Я посмотрел, опера заканчивалась уже достаточно поздно, я не стал вас беспокоить, — не меняя интонации пояснил помощник. — К тому же сегодня, согласно вашему графику, у вас в час дня видеоконференция с Москвой, так что вы, как мне кажется, не смогли бы поехать на прощание.

— А вам не кажется, что от аэропорта следовало хотя бы послать венок? В конце концов, Марадинский, помимо всего прочего, был партнером аэропорта.